Мы шли по рынку просто так, не думая, что будем покупать. День воскресный, солнечный. Небольшой морозец и запах снега смешивались в неповторимый аромат, пьянящий и бодрый. Вкусный воздух потоком входил в легкие, выходя облачком пара при дыхании. Чистотой сверкала притоптанная дорога, а яркие палатки с разноцветной одеждой и нарядные люди создавали причудливую пеструю мозаику. Картину дополняли красные колокольни церквей над белой колоннадой старинных торговых корпусов.
Народ, с ещё незаполненными сумками, никуда не спешил, приглядываясь к открытым прилавкам с богатой снедью от фруктов до копчёной рыбы, колбас и окороков. А посреди дороги стоял мужчина и бережно у груди держал в ладонях двух крошечных щенков. Меня так и потянуло к нему, потому что один щенок с маленькими висячими ушками, с рыжей головой и чёрной спинкой - был такой же точно, как в далёком детстве.
Русских гончих любил ещё мой дедушка, страстный охотник. Когда деда не стало мы всё равно заводили собак этой породы - умных, ласковых, послушных.
Не забуду любимого щенка, которого звали Акбар. Мне тогда было лет 7-8, щенок был и игрушкой, и товарищем для игр, и объектом моей заботы. Я таскала его на руках, укладывала спать, вытирала за ним лужи. Весной сидели рядышком с подросшим Акбаркой на его большой конуре, он старался "поймать блох" в моей бархатной одёжке, щелкая передними зубами, и вяло покусывал мои руки, предлагая поиграть, я вредничала и засовывала руку щенку в пасть, ему это не нравилось, он мотал головой и пребольно задел своим клыком мою ладонь. Притворившись, что плачу, приговаривая: "Зачем меня укусил, балда? А если я так тебя укушу?" - и, захватив зубами мягкое шелковое ухо, прикусила довольно сильно, показывая одновременно: "Вот, ты мне руку до синяка укусил. Лечи теперь."
Щенок взвизгнул и виновато стал лизать- лечить мою протянутую ладошку.
Пёс стал со временем довольно крупным и сильным, но привык меня слушаться и не рвался из рук, если выводила его на цепи на улицу... Потом он пропал, мы искали его целый год. Нам привели пса такой же породы, и, хотя это был не наш Акбарка, мы оставили его.
Новый пёс прожил у нас ещё десять лет, верно неся свою собачью службу.
В моей юности Пират, так назвали собаку, сопровождал меня в летних велосипедных прогулках по лесным тропинкам. А зимой, подчас в очень сильные морозы, мужественно охранял в лыжных походах, страдая от, намерзающего между пальцами лап, снега. Тогда он подвывал, прося меня подождать, пока выгрызал ледышки и вылизывал лапы.
У нас была большая весельная лодка, летом я любила с восходом переплыть на другую сторону Оки и там купаться на песчаных отмелях. Пёс был моим надёжным защитником. Однажды за рекой пастух вздумал приблизиться с какими-то тайными знаками. Пират взял его в кольцо, как медведя. Мужик бешено крутил кнутом вокруг себя, а собака с угрожающим рёвом носилась вокруг, ловко уворачиваясь от ударов. Пастух был рад, что легко отделался, когда отозвала собаку, и поспешил убраться восвояси.
И вот в это чудесное зимнее утро вижу щенка русской гончей, конечно тут же оказалась рядом, гладя малюсенькие ушки и носик-пуговку.
- Купите, - сказал продавец, - это же охотничья собака.
Время от времени раньше пыталась купить щенка, но цену обычно запрашивали в половину моей зарплаты. И уже придумывая отговорку, спросила всё же:- За сколько отдадите?
- Десять рублей...
Я недоверчиво переспросила: - Десять рублей?
- Десять рублей. Хотите вот светленького, хотите чёрненького берите.
- Нет, мне черненького, - радостно устроила своё приобретение в пальто на груди, оставив незастёгнутой пуговицу, чтоб щенок дышал свежим воздухом. Муж всё это время, стоял рядом и наблюдал за всем происходящим, с привычным журналистам философским вниманием.
Мы пошли скорее домой, а я фантазировала:- Наверное, собака ощенилась в квартире, а жена у хозяина и с одной-то собакой едва мирилась, а тут ещё щенки. Наверное, сказала - неси, мол, куда хочешь, чтоб я их тут не видела. Вот он и отдаёт их задаром, лишь бы пристроить...
Муж кивал и поддакивал, мы не так давно были вместе и ему нравилось всё, что я делала; мои предприятия и решения принимал, как единственно верные и полные высокого смысла.
Так и стал у нас на кухне, вместе с большим сибирским котом, жить маленький непоседливый щенок. Сказать "непоседливый" - это ничего не сказать о его проделках. Страшный озорник, устраивающий шумную беготню, грызущий всё, что попадалось - от тапок до ножек бабушкиного буфета, залезающий везде, куда могла пролезть его мордочка. От недостатка товарищей по игре, щенок придумал весёлую игру с чашкой, в которой его кормили: ставил в неё одну лапу и с грохотом носился по кухне, как на самокате; кстати, со своей миской он играл, иногда, уже будучи взрослым. Он постоянно задирался и хватал кота за что попало... Впрочем, кот принял его интеллигентно: не шипел, не кусал и не убегал. Даже наоборот, если щенок очень расходился, то кот ложился и начинал громко мурлыкать. Щенку, видно, очень не доставало матери и братьев, потому он быстро успокаивался, уткнув нос в лохматый и тёплый кошачий бок.
А кот гордился своим воспитательским талантом и заботливо растил щенка. Как-то незаметно щенок перерос кота, лапы вытянулись, пасть стала просто огромной, по сравнению с кошачьей головой. И кот утратил у воспитанника всякий авторитет. Разбойник налетал на него, сбивая с ног, хватал в пасть всю кошачью голову, после чего кот конфузливо, но без шипения и когтей, запрыгивал на стул и взглядом показывал: - Мне не нравится такое обращение. Как наставник и няня - требую уважения.
Иногда это срабатывало.
Безалаберное щенячье детство совпало с несознательным детством моих внуков, которые, приходя в гости, рычали на щенка (назвали его - Прим), а на прогулках по лесу и полю просто бросались на него, катаясь по траве, и выдавая зверские вопли, представляя себя, очевидно, первобытными охотниками на крупную дичь... Мои протесты мальчишки не принимали всерьёз.
А вскоре появился мой брат. Он работал доктором в далёком селе и любил охоту. Каждый день брат заезжал и упрашивал меня отдать ему щенка, не губить охотничью собаку.
А щенка нужно было показать ветеринару. Идти надо было через весь город, потому Прима повела на цепочке. В месте, где обширный пустырь застроили гаражами, было безлюдно. Мы спокойно шли, вдруг на нас выбежал огромный матёрый пёс, овчарка, с намерением придушить собачоныша, который нарушил помеченные им границы. Я закружилась, пряча Прима за собой и закрывая его пустым пакетом... На эту кутерьму безразлично смотрел хозяин пса.
- Уберите же собаку, одна не справлюсь! - и ещё кричала на овчарку - ФУ! Пошел! Нельзя! На место! - Наконец, хозяин очнулся и прикрикнул тоже: - На место, нахал! - Пёс ретировался.
Мы пошли дальше. Метров через пятьдесят только почувствовала противную слабость в коленках и запоздалый испуг...
Прошёл дождичек, прошёл испуг, а мы всё шли и шли... Вот уж и ветеринарная лечебница видна, а впереди большая лужа, из которой с аппетитом пьёт голубь, не обращая внимания на прохожих. Рывок - и я на четвереньках в луже, а голубь шумно взлетает из-под носа собаки.
Тут уж меня такая досада взяла, что готова была заругаться или даже заплакать, но... положение не позволило. Несолидно... Стряхнула воду, вытерла салфеткой грязь и пошли к врачу, делать прививку собаке. Такому поджарому щеночку укол сделать было невозможно, ввиду того, что щенок вертел всеми частями тела отдельно и очень энергично. Вышли его держать, вместе со мной, четыре служительницы, замотали бинтами морду, держали за все лапы, спину и голову. Ветврач, выбрав момент, всё же укол сделала... И облегченно резюмировала:
- Ткнула куда-то! Теперь через две недели...
- АГА,.. - с сомнением согласилась я, стаскивая бинты с собаки и ругая эту "бестолковую, кручёную скотинку", - замучил, гадёныш, ну и иди сам, как хочешь, - и, отцепив поводок, пошла из ворот через дорогу.
"Гадёныш" - рад стараться, не ведут, можно гулять самостоятельно. Погулял, погулял, не слушая призывов, а потом надумал бежать... да и врезался в несущийся легковой автомобиль. Прихрамывая и визжа прибежал ко мне. Пальцы на лапе отдавлены, и сильный удар по уху....
После пережитых волнений и потрясений согласилась с братом и отдала ему псинку.
Да, видно, контузия даром не прошла, да и воспоминания, что в лесу на него рычали и валяли по траве, тоже плохо отразились на психике щенка.
Через пару месяцев брат выговаривал, что собака - псих, трус, неряха и обжора. Жена брата повела однажды Прима в лес, а он учуял кабана и удрал домой. Сноха потом возмущенно рассказывала, как в лесу оказалась один на один с кабаном, да ещё и заяц на дорогу выбежал и смотрел, как позорно убегает собака.
Возвратили Прима вместе с новой конурой, которой он обзавёлся в гостях. Он вылизал руки и щеки несостоявшимся хозяевам в знак признательности, что его вернули домой. Но, с наступлением весны, завидя моего брата, неистово лаял, прося взять в лес, на волю. Несколько раз его ещё брали с собой, но охотиться с ним так и не пришлось. В лесу разводили кабанов, собак совсем запретили пускать в лес.
Летом он сидел на цепи, лишь изредка мы выводили его на улицу, оберегая от разной собачьей заразы. А зимой отпускали побегать по саду, где Прим проложил свои тропы и радостно проносился по ним, осматривая владения, и купаясь в пушистом снегу.
И так дожил до преклонного собачьего возраста, выполняя работу по облаиванию всех чужих - от людей, до воробьиных птенцов, на которых лаял, посматривая то на них, то на меня, чтоб удостовериться, что этим малышам разрешено порхать в саду.
Однажды купила больших, рыжих, красивых кур. Завистливые курицы от своего корма бежали к собачьей миске, когда собака ела, им тоже хотелось попробовать вкусненького. Прим замирал и поднимал верхнюю губу, показывая зубы, куры не понимали. Тогда он начинал очень громко кричать на них: - Ты, что не видишь мои зубы, откушу голову, будешь знать!!! - Это уже и курице было понятно.
Надо сказать, что в память о своём коте-воспитателе, Прим не лаял на кошек. А если рядом оказывались маленькие котята, то обходил их осторожно, по особенному переставляя лапы, отворачивая голову, чтоб нечаянно своим видом не напугать кошачьих детёнышей.
Летом привезли моего внука, что только начинал ходить, за разговором мы не заметили, как ребёнок оказался около Прима и тому ничего не стоило закрутить его цепью. Мы замерли, по определению брата, пёс был психом, потому что скакал как ненормальный вокруг людей. Но тут он, отвернув смущённо нос, осторожно отходил от человеческого малыша, боясь нечаянно задеть...
До последних дней он радостно прыгал, когда приносила ему еду, терпеливо ожидая, пока поставлю чашку и выложу вкусные кусочки, а поев начинал нападать на неё и катать с игривым рычанием...
Были у нас и другие собаки: смешная малышка, которую дети возили на велосипеде в сумке на стадион, где она, не успевая за ними, катилась кубарем, разогнавшись...
...Хитроумная лайка, умевшая освободиться из любого ошейника и сопровождавшая выросших детей в походах...
Послесловие:-
Тот пёс, что у меня сейчас - был мной подобран на улице в январе. Совсем маленький щенок бежал за женщиной и я подумала: - "Какой малыш, но за хозяйкой бежит рядом". А к вечеру шла с работы - и... этот щенок побежал за мной. Я остановилась и погладила его, думая, что он живёт где-то рядом. А когда пошла дальше - он так отчаянно запричитал во весь голос - так и слышалось: " Ай-я-яй - никому я не нужен, ааааа!!!" Я оглянулась и говорю: - "Ну пойдём со мной!" - Понял(!) и пошёл, деловито влез по ступенькам... И теперь живёт - ужасный хулиган, во дворе играет всем, что в зубы попадается, но также выполняет и свою охранную службу.
На фото пёс Прим