Время луковой шелухой шелестит, как сухие листья,
и слезится апрельский день, воробьиной гурьбой звеня.
Я совсем не умею петь, ты совсем не умеешь злиться,
я смотрю на тебя с тоской, ты с тоской смотришь на меня...
Время вышло из-за кулис, и по сцене - в домашних тапках...
В мире лучшего нет шута, вечность - тот ещё лицедей...
Я почти научилась ждать, я почти разучилась плакать.
Память держится за карниз на десятом..., в чужом..., нигде...
А за окнами детский сад... Что ни дом - то чужие дети.
А в больничных палатах свет круглых ламп и слепых надежд.
Я уже не бываю там - мне уже ничего не светит.
Никому не свернуть назад, не заполнить собою брешь.
Не спасает ни сон, ни спирт, ни работа, ни смех усталый...
И не верится ни во что, и не едется никуда.
Но всему вопреки - тепло... Не укрытое одеялом,
счастье тихо, спокойно спит, близко-близко, как никогда.
15.04.2015