Я, конечно, с детства знала, что мой отец воевал в Великую Отечественную, но до поры до времени особого внимания к этому не проявляла. В моем сознании его рассказы о войне были где-то на уровне военных книг и фильмов. И только недавно прониклась тем, что столь близкий мне человек рисковал жизнью ради нас, живущих, что мог бы не вернуться живым. От этих мыслей с некоторых пор мне становится жутко. И я решила записать историю его жизни военного периода с его рассказов.
До войны мой отец, Попов Петр Васильевич, жил с родителями и пятерыми братьями в селе Веселоярск Рубцовского района Алтайского края. Его отец был пимокатом, чем и кормил свою большую семью. Старшие братья отца в последние довоенные годы работали в колхозе.
В сорок первом забрали на войну двух старших братьев отца: Михаила и Кузьму. На Михаила в сорок втором пришла похоронка. А о Кузьме сообщили в сорок третьем: ушел в разведку и не вернулся.
В марте сорок второго года забрали на фронт моего деда Попова Василия Ивановича. По пути на фронт, уже на Урале, у него обнаружили большую грыжу и сделали операцию. В госпитале не хватало продуктов, а дед мужик был роста огромного, около двух метров. Вот и попросил он в письме свою жену Татьяну Афанасьевну привезти ему хотя бы сухарей. С ним в госпитале лежал односельчанин. Бабушка и жена односельчанина быстренько насушили сухарей, взяли сала, да всего, что могли собрать всей родней, и поехали на Урал. Вернувшись, бабушка сильно заболела – простудилась в дороге, и через неделю умерла.
Отцу тогда было шестнадцать лет, и он остался в доме за хозяина. Он уже работал трактористом в колхозе. Время было военное, и всех мужчин забирали на фронт. На иждивении отца остались три брата. Старшему из них, Степану, было тринадцать лет, второму, Ивану, – девять и младшему, Владимиру, – пять.
Деду дали отпуск, пока болеет, чтобы определить детей. Он сошел на станции Локоть, на развилке двух железных дорог: одна – прямая на Казахстан, другая вела на Горняк, к шахте. Дед пошел по железнодорожному полотну, которое ведет в Горняк. Задумался, и когда паровоз посигналил сзади, он, вероятно, подумал, что отходит пассажирский поезд, на котором приехал. А оказалось, шел товарняк, и деда задавило паровозом.
Похоронили Василия Ивановича, остались сиротами четверо несовершеннолетних детей. У деда было две сестры, тетки моего отца. Детей они взяли в свои семьи, каждая по два мальчика.
Вскоре отца призвали на фронт, ему тогда не было семнадцати лет. В сельском Совете, то ли ошибочно, то ли специально, записали, что он с двадцать пятого года, хотя фактически он был с двадцать шестого. У председателя сельского Совета сын был старше отца на год, вот вместо него и отправили отца. Тем более, что родителей не было, и защиты ему ждать было не от кого. Так одиннадцатого января сорок третьего года отца отправили на войну.
Семнадцать лет ему сравнялось, когда их привезли в город Нытву Пермской области. Везли с Алтая восемнадцать суток, едой был сухой паек и кипяток или вода, которую набирали на станциях. Дольше всего поезд стоял в степи, где не было близко воды, пропуская встречные поезда. На станциях выпускали только по три-четыре человека, чтобы по¬полнить запас воды. Умыться ее не хватало – только для питья. Вечером привезли на какую-то станцию, разгрузили в темноте и увели в лес. Оказалось, что это был бывший пионерский лагерь. Здесь помыли людей и выдали обмундирование. Отца зачислили в полковую школу, в стрелковую группу, так как он хорошо стрелял.
В полковой школе отец пробыл пять месяцев, и в июне сорок третьего его отправляют на фронт. Погрузили их в товарные вагоны по сто пять человек, где были нары, и по восемьдесят пять, где их не было. И поезд пошел догонять фронт, который был уже на Украине. Везли двенадцать суток. За время следования два раза попадали под бомбежку. Одного человека убило, он не стал выходить во время воздушной тревоги из вагона, а спрятался под нары, там его и убило.
Везли то вперед, то назад, и вот привезли в Харьковскую область. Опять разгрузили ночью и сразу увели в лес. Командир поставил боевую задачу: выйти в расположение сто тридцать пятой дивизии первого Украинского фронта около Киева. Предстоял марш-бросок на большое расстояние пешим ходом. Путь был длинным и трудным. Порой останавливались лошади, и груз (оружие, боеприпасы) приходилось нести людям. Нагружали на одного до тридцати пяти килограммов и шли. Режим был такой: пятьдесят минут ходьбы, десять – привал. Еду раздавали на ходу, обедали во время привала. На сон отводилось два часа в сутки. Так шли десять дней и пришли до назначенного пункта. Построив подразделение на опушке леса, перед солдатами выступил командир, пожилой человек, который был уже ранен и много повидал. Он поблагодарил всех за то, что мужественно выдержали первое испытание. Затем сказал: «Если бы поднять из земли столетнего старика и сказать ему, что мы шли в сутки по девяносто километров, он бы не поверил. Даже на конях хозяин в день по столько никогда не ездил». Командир не выдержал и заплакал.
После марша рассредоточились. Предстояло с ходу взять ночью станцию Попельню. День отдыхали, а в ночь должен был прийти немецкий состав с танками и другим вооружением. Партизаны должны были подорвать заднюю часть состава, а кадровая армия после этого перейти в наступление. Вот здесь и принял отец первое боевое крещение. Фашисты упорно сопротивлялись, четыре танка съехали с платформ и пошли на бойцов, но сразу же были расстреляны из пушки-сорокапятки. Остальные горели прямо на платформах. К обеду станция была захвачена нашими войсками, немцы отступили. На второй день была новая задача – взять село Павловичи. Здесь немца уже гнали, не дав ему опомниться.
Отца перевели связным в полк, так как он был молод и быстро бегал. Все донесения приносил в срок. Однажды, когда отец нес донесение в штаб армии, его заметил немецкий разведывательный самолет. Это случилось около леса, на болоте. Летчик, заметив связного, пролетел, тут же развернулся и дал по нему пулеметную очередь. Отец упал, но сразу вскочил и побежал. Самолет снова развернулся, и снова засвистели пули. Отец упал и стал ждать, что будет дальше. Самолет еще покружился и улетел. Отец вскочил и побежал выполнять задание.
По мере того, как продвигалась линия фронта, дивизия вошла в Белоруссию. В Липецкой области много было тяжелых боев, дивизию сильно потрепало, и бойцам дали отдых, сделали банный день с удобствами, какие только можно было устроить в военное время. Одежду сдали в прожарку, в санитарно-гигиенических целях. Баня была большой и запускали в нее партиями, человек по пять-десять. Только запустили очередную партию, объявили воздушную тревогу. Все в чем мать родила побежали по улице. Хорошо, что рядом был сад и канавы. Когда кончился налет, оказалось, что одежда сгорела при пожаре. Старшину отправили в полк за обмундированием, ну а пока одели в то, что нашлось. Отцу досталась хорошая офицерская шинель. Она впоследствии спасла ему жизнь.
Это случилось, когда войска вышли на румынскую границу. Во время очередной атаки немцы открыли артиллерийский огонь, которым был сражен отец. Дальше он ничего не помнил. Как потом рассказали, подобрала его полевая кухня. Повар заметил торчащую из-под земли офицерскую шинель и руку, проверил пульс, оказалось, боец жив, отвез его в медсанбат. Очнулся отец через неделю уже в госпитале, в городе Конотопе. Ранило в голову, но спасла шапка, осколки пробили в трех местах череп, но вата защитила, и мозг остался цел. В госпитале он пролежал полгода, почти не говорил, но постепенно речь восстановилась. Война для него на этом закончилась, да и вообще она уже подходила к концу.
Отца направили в больницу, в город Рязань. После больницы он был откомандирован в Саратов, в подсобное хозяйство. Там как раз тянули газопровод Саратов - Москва, где он проработал до сорок восьмого года, пока не демобилизовался.
После демобилизации отец списался с сельским Советом села Веселоярск, где он жил до войны. Оттуда ему ответили, что братьев сдали в детский приемник, и где они, неизвестно. Потому на родину ему ехать не захотелось, время было трудное, и он решил завербоваться на работу в Архангельскую область. Тем более что врачи посоветовали там жить – хвойный лес, тишина, а у него еще не прошли головные боли. Лечащий врач даже посоветовал подольше не жениться, укрепить здоровье, нервы. Позже его разыскал брат Степан. В то время он уже отслужил три года в Морфлоте, объявил всесоюзный розыск и в конце концов нашел брата. Как потом выяснилось, младшие братья – Иван и Владимир – умерли во время войны.
Позже отец вернулся на Алтай, родные просторы все-таки тянули. Здесь у него появилась семья, дети, здоровье восстановилось.
Сейчас его уже нет с нами, но до последних дней жизни военные годы отзывались болью в его сердце.