Испытываю к выпечке влеченье
и каждый день коробки от печенья
к благоуханным бакам выношу;
дни, удлиняясь, потакают лету,
не обнаружив склонности к дублету,
курки и кий умериться прошу,
шипя: “Шу-шу”, посапывая, корчась,
признав в себе заведомую порчу,
о гедонизм ударившись лицом
в переносном и отсыревшем смысле,
внимая двум крюкам на коромысле,
законченным сложившись подлецом.
Нас, сволочей, достаточно на стогнах,
смотри как ветер, жребием изогнут,
вздымает с тротуаров пыль и сор;
слезящимся сквозь поволоку склерам
хлам восковой желает стать примером
в унылом заведении Тюссо.
Моё лассо меня же и схватило,
петлёй литературной инвектива
мой окрутила ласково кадык;
дышу едва, в гемоглобин впиваясь,
на сваях дом мой, над водой не каясь,
упрямое исчадие воды,
я ни к какому делу непригоден,
равно чуждаясь дев, овнов и своден,
свободен я свободою сырой:
терять мне нечего, я никому не нужен,
весталок рой мой пожинает ужин
порочною вечернею порой.
Ничтожество кромешным либертином
рассеяно по движимым картинам
привычного, как скука, бытия;
оно, как пыль, во всех пазах и щелях,
куда бинокль канальи ни нацелят,
там сто ничтожеств и сто первым я.
Пока вы здесь в безветрии резвитесь,
меха азотом нагнетает витязь,
бесчестием помеченный, клеймом
не огорчён и к знакам равнодушен,
его хранит и в море, и на суше,
заведомо гримасничая, Мом.
Soundtrack: Dave McKenna/Scott Hamilton/Jake Hanna, Long Ago and Far Away.