Я средоточие шекспировских страстей…
Который год Офелию играя,
я лепестки ромашек обрываю –
не становлюсь я Гамлету милей.
Я о пощаде Дездемоной умоляю –
подвластна жизнь моя руке ревнивца.
И время – вор, мучитель и убийца –
любви и верности заслуги умаляет.
Приходится с небрежностью мириться
отца, что за заботу гневом платит.
Ношу из сожалений платье.
Наследство делят вздорные сестрицы.
Надежда есть, и наваждения, что ведьмы нам пророчат,
развеются, как сон короткой летней ночью.