В те дни, когда невиданную силу
Обрушил враг на город Ленинград,
Румяной хохотушке тридцать было…
Погибли муж и пятеро ребят.
Об ужасах блокады той ни слова
Промолвить Нюра так и не смогла.
Лишь первый день я вспоминаю снова:
Рубцом кровавым в душу залегла
Её чуть слышная протяжная мольба:
«Родимый дядя, милый, приюти-и!
О, как страшна детей моих судьба!
О, Господи, позволь и мне уйти-и!»
Она нередко по ночам рыдала,
Пугала всех своею худобой.
Когда блокаду Ленинграда сняли,
Она от нас уехала домой.
Я в Ленинграде у неё бывала,
И Анна мне запомнилась такой:
До смерти она крошки собирала
По-старчески дрожащею рукой.
И всякий раз, выбрасывая корку,
Я вижу этот образ пред собой,
Как будто бы следит за мною зорко;
И сердце преисполнено виной.