Снимай на видео мечты,
поймёшь как устарели взгляды,
которые давно пусты,
давно уже не при параде.
Давно печалятся они,
увязшие в трясине быта,
где радость напрочь позабыта,
притушены давно огни.
Безнравственность горит, пожар
объял пространство чести,
заполненное новой местью,
скользящих под туманом фар.
Снимай на видео печаль
не изнутри, а всё ж с изнанки.
Печальной жизни мы подранки,
и нас поэтому не жаль.
На косогоре бытия
в осеннем сумраке печали,
слова где сущность означали,
там странно радовался я
удаче видеть косогор
объятый дымом увяданья,
как из забытого преданья
с далеких некоторых пор.
Снимай на видео рассказ
осенней сказки без либретто,
давно которое пропето,
наверное, давно без нас.
Без наших помыслов они
давно забыты в поле чистом,
под небом задремавши мглистом,
где остаёмся мы одни
осенней слякотной порой,
в которой мы наводим гати
и забываем часто даты,
и называем жизнь игрой.
Снимай на видео мосты,
сожжённые в эпоху лести,
когда обкромсанные вести
писались тут же на листы.
Читали их в ночи ветра
без выводов, всегда спросонья,
парилось чёрное зловонье,
в них дифирамбы фраера
вновь раздавали всем властям,
ругали радостно Поэта
в статьях своих за то, за это
и в целом, чаще по частям.
Снимай на видео не сталь,
безумствуя во всём при этом,
конечно, будь доволен светом,
повисшим будто бы вуаль
над смыслом дифирамбов тех,
невысказанных этой ночью,
не мной забытых между прочим,
как вероятностный успех.
на фоне падшего в провал
безнравственной удачи смеха,
как радости пустой прореха,
взошедшей вновь на пьедестал.
Снимай на видео скандал
и станет истина понятной,
халтура вовсе неприятной,
в её объятьях я устал
сопротивляться и бежать
куда глаза глядят отсюда
я от замызганного люда,
и, чтоб себя не обожать
я восхищаюсь соловьём,
который не живет в Алтае,
а мы безудержно болтаем,
и большей частью все о нём.
Снимай на видео свой быт,
узнаешь не себя в Поэте
осенних сумерек и лета,
которыми ты не был сыт,
пытаясь истину понять,
стремился высказать причину,
на волка водрузив овчину,
ты стал его с утра пенять.
Но сбросив шкуру злой овцы,
красивым стал в лугах ягнёнком,
и рассуждал довольно тонко,
надёжно прятая концы
не в воду, в зимние слова,
пропетые с чужого слуха
зелёная жужжала муха
нахальная, как стук, молва.
Снимай на видео себя,
увидишь зеркало – кривое,
стоишь на паперти изгоя,
не понимая, что судьба
твоя не в том, чтоб веселясь:
писать, пописывать в корзину
и складывать не впрок, а в зиму,
бросаясь животом на грязь
летящую в газетном “нет”
в пустопорожнем объясненье,
что есть на Свете невезенье –
его величества портрет.
Снимай на видео квартет,
услышишь несвободу действий,
забудешь радостное детство,
где одиночества запрет
висит в прихожей у дверей,
забитых наглухо словами,
где головами все кивали,
кричали: – Только поскорей
упрячьте хлёсткие стихи
не в лёгкость песен – за решетку,
поставьте залповую водку
на стол, подсыпав яд в грехи.
Снимай на видео Парнас,
вознесший чернь из графоманов,
любителей крутых обманов,
который вовсе не про нас.
Давно он занят, потому
иду дорогой без обочин,
и только словом озабочен,
чтоб всё не кануло во тьму,
пишу я повести в стихах,
не заключаю строго в рамки
всё, словно ловля по запарке
под возгласы и “Ох!” и “Ах!”
Снимай на видео страну,
давно которой в Мире нету,
что канула зимою в Лету,
пробив отверстие во льду
не ломом, головой седой,
и лысой будто бы колени,
кумиром был, конечно, Ленин.
И не победой, а бедой
всё увенчалось и страна
исчезла в проруби разрухи,
где к человеку были глухи,
и в том была его вина.
Снимай на видео пейзаж,
наклеенный на всё пространство,
где золотится вновь убранство,
цветущей осени пассаж.
Звучит безмолвия мотив,
летают всюду паутины,
как будто чьи-то именины,
как будто радостный наив
и, словно веер тишины
вам новые навеет мысли,
и вдруг захочется вам в выси
поближе к звёздам вышины.
Снимай на видео полёт,
который мог не состояться
для первого в степи паяца,
не раз рассказывал пилот:
он повторял в посадке взлёт,
переживая штопор грусти,
когда, безумствуя над Русью,
он бил винтами о зенит
невежества застойных лет
и жадности, и крохоборства
смешного времени позёрства,
сводившего весь труд на нет.
Снимай на видео рассвет,
рассеянной любви в разгаре,
когда ты в творческом ударе
и с выкрутасов снят запрет,
и ты свободен от идей,
от зависти и от цензуры,
не соблюдая и цезуры,
над всем увиденным балдей,
не уставая быть собой
без умолку и без умолку,
и тоже бегал в самоволку
я, увлекаемый судьбой.
Снимай на видео закат
в объёме жёлтого рассвета,
когда не хочется Поэту
не признавать, что виноват
не в том, что плыл не в челноке
под парусом стремился в море,
штормящее, как гнев во взоре,
неувядающим в тоске
при первом появленье звёзд
на небе с тучами возврата,
где вновь рисуется утрата
тропинкой в зарослях из роз.
Снимай на видео не ночь,
а отражение речное
запоминаемое мною
под крики сладостные: – Прочь!
Тоска уныние во тьме,
пусть остаются в поле вечно,
пусть длится память бесконечно
в пространстве ночи и во мне,
увидевшим красивый сон,
который снится по неделям,
и мы его давно не делим,
пусть целым остаётся он.
Снимай на видео мячи,
забитые в ворота слёту,
и соблюдая, к слову, квоту,
но если можешь, помолчи,
когда так хочется сказать
о неудаче в неуспехе,
не утонувшего в потехе,
в которой начал сознавать
себя раздетым донага
на лобном месте невезенья
ещё до счастья озаренья,
где не ступала и нога.
Снимай на видео балет
о сотворенье Богом Мира,
в котором множество сатиры,
страдает вовсе не Поэт,
а безнадёжный фарисей,
не лицедействующий рьяно,
как кровоточащая рана,
разрезанных мной карасей,
зажаренных на сковорде,
вне пируэтов и растяжек,
полётов с клоуном над пляжем
не без хождений по звезде.
Снимай на видео луну
с обратной стороны полёта,
лежащей сладко под заплотом.
Задев печальную струну,
звенит пространство в темноте,
касаясь струн, как безнадёги,
не жаждущей ничьей подмоги,
срывая струи на винте,
лечу в воображенье лет
под облаком пустой печали,
где струи памяти качали
не мной написанный портрет.
Снимай на видео порог
на лёгкой зыби самозванства,
не возвращающихся с танцев,
не запасающихся впрок
словами нежности в кругу,
очерченного до испуга,
примчавшегося ночью с юга
из распластавшихся в лугу
цветущих летних огоньков,
ромашек с “да” и “нет” – гаданий
с незамутнённостью преданий
забытых Богом городов.
Снимай на видео кино,
показывай не по орбитам
с тарелочным, но всё же ситом,
как будто сгнившее панно
с истлевшим, словно бы запрет,
продлившийся во всю эпоху,
когда и жилось-то неплохо,
но недоволен был Поэт
словесной в сути – болтовнёй,
запечатленной на экране,
где измождённые миряне
в ковчеге плыли, с ними Ной.
Снимай на видео сады,
увязшие в осенней скуке,
когда исчезли даже звуки:
“фа”, до обреза у воды,
струящейся по илу дна
в пруду без глади, но с игрою,
я ничего от вас не скрою,
что подоплёка мне видна
полива яростных новелл,
свеклы и кабачков, капусты.
На листья росы словно бусы...
Я всё сказал, чего хотел.
От вас не утаил, друзья,
ни просто так и ни с испугу,
иду по истинному лугу,
спокойно где пройти нельзя.
Я от волнения промок
насквозь, как в дождик тёплый летний,
когда услышал тихо: – гений –
противоречий ты клубок
не спутанный Иудой зла
на стрёмной переправе Леты,
где были подлостью воспеты
и зависть радостной была.
Снимай на видео простор
и чистую печаль изгоя,
где не было и нет покоя,
на этом кончен разговор.