Несчастие вползает невзначай,
был день воскресный и весенний разом,
а опиатом усмирённый разум
планировал не более, чем чай,
пусть крепости особой, не купец,
в границах спектра тянущийся вправо,
не покидая тихого анклава
и скромного комфорта, как в купе.
И на тебе, лишь стоило сморгнуть,
отвлечься от блаженства на мгновенье,
как чьих-то шустрых дланей мановенье
прошелестело: “Вмиг огонь нагну
и опалю поверхности и глубь
у всех, что спят, подёргиваясь в корчах,
из ягод выбирая те, что горше...”,
тупят тупые, я острю иглу
в собой распёртых полостях земли,
где соль земли пресуществляет просо
в историю проклятого вопроса,
застрявшего средь Нила на мели,
как будто мало сброшенных в ведро
под раковиной, копией рапаны,
хрустят под обращеньем спиц арпаны;
напитывают кальцием бедро,
чьи имена давно дорожный знак
для тяжущих коричневые дроги,
она стоит на земляном пороге,
внушая, что морозна и грозна;
всё б ничего, когда бы не плюсна,
рефлексом робким под себя поджата,
как будто бы вагонововожата,
пинком ментальным прянув изо сна,
узнала, что закрыт её маршрут
и марки “А” последний выезд в среду;
ужель Вольтер сочувствовал Танкреду,
коль он ни дня не соблюдал кашрут,
ведь эллин, рыцарь, поц и патриот;
ел холодец из калибаньих ножек;
как хорошо, что перочинный ножик,
как дурно, что свиного полон рот...
Soundtrack: J. S. Bach, Suite No. 2 in B minor, BWV 1067 – II. Rondo.