Стар солдат, не вспоминает,
Лишь попросят, говорит.
А иначе, он страдает,
И душа его болит.
Отпустила память лица
И не все там имена,
Но горит одна страница
Под названием война!
Да, особенно начало,
Срок годины роковой,-
Неумелый, одичалый,
Весь почти что отступной…
«И какие это, братцы,
Шли бои, не рассказать!
На родной земле кубанцы
Не хотели умирать,
На «Черниговских» высотках,
На болотистых лугах
Бились боем, рвали глоткой,
Кровь и жижа в сапогах!
И жара неумолима,
Точно в сговоре с врагом,
Ну и он готов, вестимо,
Раздавить нас сапогом!
Сытый вон, лоснится потом,
Мотоцикл под ним просел…
Танки!…Клином, разворотом!
Круглосуточный обстрел:
Лес и пашни, и станицы,
Люд и скот, не разобрать,
Всё кромсали гусеницы,
Вражьих сил не сосчитать!
Против танка что с винтовкой?!
Против шашки пулемёт?
И косила смерть литовкой
Необстрелянный народ.
На платформах, бок у бока,
Точно вышли на парад,
Танки били не наводкой,
Просто били, наугад!
В дым, в туман, куда попало,
Не понять, не разобрать,
Искорёжена металлом
Искорёженная рать.
Где свои и где чужие,
Где конец, никто не знал.
Трупы, горы и машины-
Всё кругом один металл.
Кто герой, кто побеждённый
На «Черниговской» версте?
В этом месиве огромном
Всяк распятый на кресте!
О какой тогда отваге,
Славе, кто там говорил?!
О какой—то старой Праге?
Про ненАвистный Берлин?!
В далеке далёком где –то,
Ну, наслышаны, знавьё,
Есть она, Европа эта.
Ну, да что нам до неё?!
Нас не троньте, мы не тронем,
Ну, а коль настанет час,
Повоюем и погоним!-
Так воспитывали нас.
Шапками их закидаем,
Чай, советский мы народ!
Головы мы не склоняем,
Не впервой туда поход
До Парижа ли, до Вены,
А теперь наоборот,
И не помогают стены,
И фашист напором прёт!
Где обещанные мины,
Авиация, броня?
Лес… «Черниговские» глины…
Ураган свинца, огня!
И когда в аду кромешном
Вой солдатский на губах,
Он же человек, конечно,-
Он и воин, он и страх,
Необстрелянный, пугливый,
Коего взяла страна
Винтиком большой машины,
Под названием война,
Не бездушная ж машина,
Что без тела и души,
Мозг едина мысль прошила:
Бей, коли, руби, круши!
Может, жизнь в него вернётся?!
Может, тело отойдёт?
Может, и слеза прольётся?
А пока… горячий пот,
Пот и кровь глаза залили,
Руки судорога рвёт,
Трупы горами закрыли
И бойца, и пулемёт,
И летит дорожка ленты,
Смерть рыгает из него,
Быль или её фрагменты,
Он не чует ничего.
И ни боли, и ни страха,
Он и сам, как автомат,
Лишь надвинута папаха,
Под которой белый взгляд.
Белый чуб, недавно чёрный
Лёг на чёрное лицо,
Лик, гримасой облачённый,
Рот ревущее кольцо!
И, достигнувши предела,
Те пружины порвались.
И обмякло его тело,
И ушла, неужто,… жизнь?!
Но над ним не ворон вьётся,
Свищут пули и свинец.
Да и где же столь найдётся
Воронья?! Ведь им конец,
Как и всякому живому
В этих «Красных» во полях!
Может, повезёт какому
Уцелеть в родных краях?!
Или откопают шашку?
Иль патрон оставит след?
О войне не пишут сказки,
Это повести побед!
А пока лишь отступленье,
Горе, голод и нужда…
Не дай Бог таких лишений
Никому и никогда!»