I
Раненный глубоко,
раненный в самую смерть
на кромке больничной койки вплывает в небытие;
раненный в угол рта,
в тайную кладезь слов,
с губами зашитыми как теперь заговоришь ты?
Голубь мира поёт песнь, как восходит мёд
болотными испарениями,
как расцветает снег. Могилы ваши цветут.
Предсмертной тоской лебединой звучит твоя песня, раненый.
II
Пускай ты меня не любила,
но, всё-таки, что-то было
в наших сухих упругих телах,
накаченных преющим воздухом.
III
Раненый на кромке больничной койки стонет адово.
Место для крика и боли, кто же сокрыт в тебе?
Может ли он подсолнухом расцвести,
или выжжет солнце глаза его?
Почему смерть давно не заходит в ваш дом?
Её ждут здесь, но
умирающие героиновые малолетки с почерневшими лицами
сами олицетворяют смерть.
IV
Плоть его опадает, опадает ошмётками.
Пусть ты меня не любила,
но все мы ранены.