В Забайкальской краевой детско-юношеской библиотеке состоялась презентация сборника стихов Алексея Казанцева «Перекат». Книга вышла в читинском издательстве "Поиск".
Сегодня моя золотая струна
Настроена и вдохновенна,
Она опьяняет сильнее вина.
В ней слышатся тайны Вселенной…
Такими вот строками открывается эта книга. И, согласитесь, трудно после них не продолжить чтение.
Хотя… первый взгляд на этот объёмный том в четыреста с лишним страниц рождает несколько иное чувство – весьма далёкое от лирического настроя. На обложке, изображающей соответственно названию речной перекат, в несущихся водным потоком каменных булыжниках явно различимы очертания людских зародышей. Картинка, что и говорить, не для слабонервных - нежных барышень уж точно заставит передёрнуть плечиками. Но у человека мыслящего, а книга явно рассчитана на такового, изображение вызовет поток ассоциаций. В самом деле, сколько жизней вот так – в зародыше - молотит и, не дав развиться, перекатывает бурная река жизни?!
Нет, неслучайна и вовсе не рассчитана на дешёвый эффект эта обложка. Перекаты судьбы изрядно потрепали и автора книги. Чего стоит хотя бы тот факт, что около десяти лет поэт провёл в местах не столь отдалённых. И не в какие-то баснословные времена это было – человек он далеко не старый.
Сбежал, кто в Израйль, кто в Америку…
Россия, хотя ты и мать,
Прибиться к нездешнему берегу
И мне приходилось мечтать.
По тюрьмам твоим беспредельным
Не друг ты была мне, а враг…
Трудно сказать, что могло бы стать с парнем из забайкальской глубинки Алёшкой Казанцевым от этого раннего удара судьбы, будь он слабее духом. Немало ровесников в подобных обстоятельствах сгинуло до срока. Но, как сказал ещё один, не менее испытавший, а ныне известный поэт: «судьба, как провидица, по силам вручает и крест». Не сразу и не безропотно, судя по стихам, принял свой крест Алексей Казанцев:
Родился я – мне Богом дан
Пытливый ум, душа, талант.
В награду или в наказанье?..
………………………………………………………………
…Господь! Ведь это не случайно.
Зажги в моём мозгу свечу.
Я эту тьму открыть хочу,
В ней моё счастье – ТАЙНА.
Чтоб не томила больше мысль:
Что значит смерть, что значит жизнь...
Страница за страницей, медленно и с нарастающим сочувствием к мятущейся душе вчитываюсь, нет, не в стихи – в годы не простой жизни. И невольно всплывает в памяти цветаевское: «О, Боже мой, как объяснить, что поэт прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!»
Алексей Казанцев свой строй души начал ощущать рано. Он родился в благодатном краю, который много позже его друг - прозаик Олег Димов -назовёт Кыринией. Алексей примет это название с маху, может быть, даже с некоторой завистью, что не ему, поэту, оно явилось. Ведь это он вырос в такой благодати, «где небо ближе близости, где речка светлей светлости, где ивы гибче гибкости…»
Милая малая родина не отпускает его ни на минуту, и строки ей посвящённые, пожалуй, лучшие в книге:
…Родины чувства такие певучие,
Самые мудрые, самые нежные…
…………………………………….
Только сегодня осознанным стало
Всё, что теперь вспоминать нестерпимей –
Солнце над чащей, косуль на увалах
И вдоль реки васильковые сини…
……………………………………………
Картинки детства сами по себе складываются в стихи:
Солнце спелым помидором
Закатилось в огород.
Вечерок притих как ворон,
Опустившись на заплот.
Зорька – добрая корова –
Пахнет мятой, чесноком.
Напои нас, мама, снова
Вкусным тёплым молоком.
Свет памяти и озаряет, и тревожит:
Это родины милые тени
Восстают впереди-позади.
Так и хочется встать на колени
И молиться до песни в груди. («Кыриния»)
Он вырос в семье, где стихи звучали по-бытовому естественно почти каждый день. Очень энергичный по натуре, неравнодушный ко всему, глава семьи - Георгий Антонович - своё отношение к окружающей действительности нередко выражал рифмованными строками - едкими, хлёсткими, с сарказмом. Ну вот хотя бы так:
В Кыру прилетел небольшой самолёт.
Дверь отворилась и Ленин идёт.
Без слуг, без холуев и прямо в лесхоз.
Наш бедный директор аж к стулу примёрз:
- Ильич, вы откуда, ведь Вас в живых нет!
- Сейчас же кладите на стол партбилет!
Вы часто позорите честь коммуниста,
И совесть у Вас, вижу, архи нечиста…
Наверняка, отец, работавший в том самом лесхозе, из-за своей принципиальности и правдолюбия слыл неуживчивым, наверняка сам от этого страдал, но отношением к жизни наделил и своих детей.
Рассвета над родиной ради,
В процессе великой борьбы
Внимал ты отверженной правде
И зову осипшей трубы.
И нас приучал несмышлёных
Противиться духу толпы
И падать без всхлипов и стонов
На скользких ступенях судьбы. («Памяти отца»)
Неудивительно, что сыновья – и Алексей, и младший Аркадий, по нелепой случайности преждевременно ушедший из жизни, стали рано проявлять себя в творчестве.
Я детство прошедшее слышу.
И хочется сердцу с тоской
Забраться на старую крышу
И солнце потрогать рукой.
Повезло поэту и с первой учительницей, которая осталась для Алексея образцом Учителя. И хотя он по-прежнему, как всякий сельский хулиганистый мальчишка, продолжает называть её «училкой» - даже в своём посвящении, свет благодарной памяти исходит от этих искренних строк:
Училка моя, Полина
Афанасьевна Токмакова,
Любила меня как сына,
Капризного, бестолкового.
Брала мою руку в руку
И на листочке белом
Писала за буквой букву –
Послушно перо скрипело.
Ах, какие ж то были буквы!
Впредь не видал круглее.
И не встречал теплее
Из рук человеческих руку…
Училка моя родная –
Начала наук наука…
Всюду Вас вспоминаю
И чувствую Вашу руку
Во всех лабиринтах жизни,
Везде, где бы только ни был…
За чувства мои, за мысли,
За песни, за всё спасибо!
Чувство благодарности дорогому человеку выражено и тем, что поэт именно Полине Афанасьевне посвятил эту книгу.
А вот на вопрос, у кого Алексей учился писать стихи и кого считает своим наставником, он лукаво усмехается: «учусь у графоманов – читаю плохие стихи и понимаю – так писать нельзя!» И с улыбкой итожит: «Несовершенство учит меня совершенству…» Ну можно ли сказать лучше?
И всё-таки по стихам А.Казанцева легко определить его истинных учителей в поэзии. Книга насыщена известными именами, в ряду которых: Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Сергей Есенин, Александр Блок, Борис Пастернак, Марина Цветаева, Николай Рубцов…
Вероятно, какую-то печать наложило на его творчество и общение с земляками: Михаилом Вишняковым, Владимиром Сажиным, Вячеславом Вьюновым, Виктором Балдоржиевым, Николаем Ярославцевым, Александром Гордеевым…
Лёгкой иронией и одновременно неподдельным теплом веет от строчек посвящения Борису Макарову:
У Бориса в Акше
Вдоль забора капуста.
Вызывает уже
Восхищенное чувство.
Со стихами корзина.
Мир и свет на душе.
Чай с душистой малиной
У поэта в Акше.
К слову сказать, собратья по перу безоговорочно приняли Алексея Казанцева в ряды региональной писательской организации и рекомендовали к вступлению в Союз писателей России. Что ж, давно пора: в его творческом багаже уже около десяти книг: «Трубный зов», «Зарево звонкой зари», «Жажда жить», «Багульниковый май», «Раскалённый до счастья зенит», «Звезда Вифлеема»… Лучшее из них и вошло в «Перекат».
- Ну, а как не писать, если само оттуда идёт! - говорит он, взмахнув над головой рукой.
Хотя, есть у Алексея и такие строки:
Стихи писать хотел забросить
И впредь не брать карандаша.
Какое дело мне до сосен
Или до шума камыша?
Какое дело до рассветов
И до закатов? Что мне в том?
И без того зовут поэтом,
То есть Алёшкой-дурачком.
Я не писал почти полгода,
Сажал картошку и морковь.
В душе моей звенело что-то,
А в жилах леденела кровь.
Но я удерживал, как рвоту.
В земной душе небесный звон.
Вдруг обезумевшие ноты
Запели сами в унисон
Поющим соснам и рассветам,
Закатам, звёздам, камышам –
И я опять пишу, при этом
Грызу как прежде, карандаш.
Что ж, остаётся только улыбнуться последней, не совсем попадающей в рифму строчке и пожелать Алексею Георгиевичу Казанцеву больше не бросать карандаша - пусть из-под него чаще выходят интересные, трогающие сердце читателя стихи! Пусть «каждый миг отзовётся золотой убеждённой струной» – ведь поэт сам признаёт, что «после бурь очень нежно поётся, если сердце полно тишиной».