Визит

Игорь Карин
     Читаем третью главу. Она знаменательна тем, что Автор, наконец,  в прямом диалоге обнажает то, что «меж ними рождает споры». Уже начало главы выглядит как  пикировка. Онегин явно настроен не очень мирно, он даже беспощаден. Можно предполагать, что в последнюю встречу с Ленским он нечто «проиграл ему по очкам» - отсюда и следующее:

    I
«Куда? Уж эти мне поэты!»
— Прощай, Онегин, мне пора.
«Я не держу тебя; но где ты
Свои проводишь вечера?»
— У Лариных.— «Вот это чудно.
Помилуй! и тебе не трудно (!)
Там каждый вечер убивать?» (!!)
— Ни мало.— «Не могу понять.
Отселе вижу, что такое:
Во-первых (слушай, прав ли я?),
Простая, русская семья,
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лён, про скотный двор...»


    Самолюбие Ленского наверняка  оскорбляет уже первый вопрос  с сентенцией «Уж эти мне поэты». Тона мы не слышим, но "скверную"  тональность  -  пренебрежение,  несомненно слышит Поэт. И заносит это в список обид... Он отвечает довольно спокойно или почти спокойно, что вечера проводит у Лариных: Спокойствие – вежливость поэтов.
     Онегин продолжает наступать и реплику венчает опять–таки не в той тональности: «каждый вечер убивать», хотя уже знает, что Ленский давно и безоглядно влюблен. И такой выпад «друга» уже прямое оскорбление возлюбленной Поэта. И опять Поэт вежлив: ему «ни мало не трудно» так проводить время.
    И тут  Онегин пускается в тираду, перечисляя «прелести» пребывания в простой(!), русской семье: гостеприимство, потчевание,  «вечный разговор» - о пустяках, как бы подчеркивая, что уж Ленский-то должен бы там умирать со скуки.
   II
— Я тут еще беды не вижу.
«Да, скука, вот беда, мой друг».
— Я модный свет ваш (!!) ненавижу (!!!);
Милее мне домашний круг,
Где я могу...— «Опять эклога!
Да полно, милый, ради бога.
Ну что ж? ты едешь: очень жаль.
Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль
Увидеть мне Филлиду эту,
Предмет и мыслей, и пера,
И слез, и рифм et cetera?..
Представь меня».—Ты шутишь.— «Нету».
— Я рад.— «Когда же?» — Хоть сейчас.
Они с охотой примут нас.

   Теперь уж Ленский выходит из себя:  «Я модный свет ваш ненавижу(!) – слово вполне воинственное: молодому поэту трудно тягаться с  Онегиным, который в «модном свете» прошел всю науку пикировок и противостояния  им.
    Но – нота бене! – Онегин как бы просит прощения: «да полно, милый, ради бога…» Тут бы одного «милого» хватило, будь они сердечными друзьями. Но  раз «ради бога», и «жаль» Онегину, что «друг» уезжает, то сердце его тает. Однако Евгений делает еще выпад: Да, нельзя ль увидеть Филлиду эту?
    А из комментариев к роману мы узнаем, что так назвать "Оленьку" – значит сравнить ее с «расхожей» девицей, героиней сентиментальной поэзии, ставшей притчей во языцех для всякой образованной публики…
    Однако Онегин просить представить его, и Ленский вновь готов все простить. Но – конечно же! – не забыть!

III
Поедем.—
         Поскакали други,
Явились; им расточены
Порой тяжелые услуги
Гостеприимной старины.
Обряд известный угощенья:
Несут на блюдечках варенья,
На столик ставят вощаной
Кувшин с брусничною водой,
………………………………………

    И Пушкин ставит несколько строк  многоточия, как бы не желая вдаваться в те прелести быта, которые он уже назвал.
     Засим герои возвращаются. Но странное  дело: Пушкин выбросил все представление Онегина Лариным. И совсем непонятно, почему тот не знает, «которая Татьяна», - видимо, Ленский просто «подал к ужину» своего соседа, а ему в ответ либо сказали: вот мои дочери - Ольга и Татьяна, либо вообще ничего не говорили, а предложили сразу угощения.

IV
Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
Теперь послушаем украдкой
Героев наших разговор:
— Ну что ж, Онегин? ты зеваешь (!).—
— «Привычка, Ленский».— Но скучаешь
Ты как-то больше (!).— «Нет, равно.
Однако в поле уж темно;
Скорей! пошел, пошел, Андрюшка!
Какие глупые места!
А кстати: Ларина проста,
Но очень милая старушка;
Боюсь: брусничная вода
Мне не наделала б вреда(!).

V
Скажи: которая Татьяна?»
— Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана,
Вошла и села у окна.—
«Неужто ты влюблен в меньшую?»
— А что? — «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт(!!).
В чертах у Ольги жизни нет (!).
Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она (!!!),
Как эта глупая луна (!!)
На этом глупом небосклоне».
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.

   В этой строфе оскорбление следует за оскорблением, и чудо, что Ленский смолчал, а не  вызвал  тут же «друга» на дуэль: возможно, присутствие слуги Андрюшки  сдержало его порыв. Да, Онегин зол, но мудр, аки змий: ему-то сразу видно, чего стоят обе девушки. Это для него настолько очевидно, что он просто взрывается от наивности выбора Предмета его ученым другом, наивность которого и раньше все время его – надо полагать! – нервировала.
   Словом, Онегин здесь выступает как реалист,  знающий цену женщине, и Филлиду раскусывает с первого взгляда.
   Виноват Онегин?  Для суда присяжных в нашей державе – наверное!  И прокурор бы обязательно подчеркнул: поскольку между ними были «неприязненные отношения», то несомненно Онегин «имел умысел на убийство».
   И получи свои четверть века, а то и пожизненное!

    Вот за это и судили, и в сочинениях бранили. Но, честно, - черт меня возьми! – как трудно так «дружить» с людьми!