И песня, и стих – это бомба и знамя...
В.Маяковский
За плечами погон разбросав БТРы,
распустив по России посмертный салют,
в шоу-зале встают «господа офицеры»
и, под газом маньяча, прилежно поют.
Где-то бьёт миномёт и скрежещет лопата.
Кто-то лямку солдатскую тянет без сил.
И ложатся сынки под мозги ё-комбата,
под кресты юбилеев и звёзды могил.
Под огнём – пацаны. На последнем «аккорде».
В стольном зале – мундиры, кресты, галуны,
околесье грудей, животов, держимордий...
«Господа офицеры»... Надежда страны.
Хорошо ахинею жевать под фанеру.
Тут подвесят, заснимут. А там – и нальют.
И – аккордом: про нерву, про Любу, про Веру,
про сынков, что Надежде сберечь не дают.
И рыдает страна, живота не жалея,
свою грудь подставляя проворным сынкам:
«господам офицерам»! - сластёнам елея!
расторопным снабженцам и поставщикам.
Нет, конечно, не все и всегда виноваты
в том, что песня и пляска – удел шельмеца,
но уж больно легко прирождённые хваты
не жалеют ни сына, ни даже отца.
Было б всё ничего, но довольно коряво,
криво, пусто, темно стало с красным словцом –
и, кормя песнопевцев, лукавит держава
на последнем аккорде спе/иваясь с отцом...
Пусть нам тёмную ночь отчий голос нашепчет –
пойте звонкие песни, встречая живых,
чистой, честной струной провожайте ушедших
и не бейте бойцов своих в пах и под дых.
Там, где клятва и месть с тихой примесью лести,
там, где бомба и знамя ярят и бодрят,
рыхлый стих бьёт под дых и – срывается песня.
И уходят ребята в последний наряд...
...Догорает вдали бэтээров аллея.
«Господа офицеры» угрюмо встают
и молитву поют, живота не жалея...
Неживым и нецелым – закат и салют.