(предыдущее в 3-м эпизоде: http://www.stihi.ru/2015/04/28/10029.)
– ...Я на себе ловлю ваш сброс тепла.
Я чувствовать не буду с вами дрожи
и прозябать. – Чтоб Я так прозябал!
Для вас отдам любой альков и ложе.
В честь вас дам при любом запросе бал.
Во мне не так уж много от святоши.
– Я таю от заботы! Спа-си-ба!
Вы, дядюшка, способствовали тоже
тому, что я поверила в себя.
– Мы долго жили врозь, ну, так сплетём же
усилья наши в новом часе дня!
Без разницы, родня иль не родня,
давайте-ка, всё с вами подытожим.
Себя за те былые годы должен
я вздуть, за брешь в общении браня…
Вам нравится пикантная стряпня?
– В прямом иль переносном это смысле?
– Как заблагорассудится самим.
Жизнь с нами так играет, или мы с ней –
мы позже наши выводы сравним.
Но я в своих мечтах неутомим.
Я вижу вас успешною в грядущем.
Сейчас ваш дух – на вид то тень, то мим.
Жаль, сами же себя мы долго душим,
на поприще завЕтном дух гнобим,
а всё же в сеть соблазнов угодим…
Зов плоти не соблазна ли образчик?
Соблазн, и за себя сам говорящий,
способен вызывать у дам мандраж.
– В нас опасенья глуше, чем кураж.
И что нам делать с сетью, нас ловящей?
В такой сети свой видим антураж,
но и она любой наш ждёт вираж.
– Коль общей сетью связаны, для вящей
привязанности к ней, впадая в раж,
мы чувственности дать должны карт-бланш.
Мне крайне интересен не увядший
цветок в лице родной моей племяши.
Заинтригован чувственностью вашей,
хочу узнать – простительная блажь –
как поклоненьем вас своим уважил
непревзойдённый ваш любимец-паж.
Всегда ль в попытке ждать вас он вальяжен?
Он… экзальтИрован ли как типаж?
– Из всех его достоинств я купаж
попробовала б даже через соску…
– От вас почасту паж входил в кураж?
Он тет-а-тет вас звал на прогуляж?
Был смел на эпатаж, путь выбрав скользкий?
– Служанкой наряжался он неброско,
пикантный представляя мне дубляж.
– А тет-а-тет ваш с вами экипаж
он не делил ли с юношеским лоском?
Вам, может, он, костлявый жёсткий плоский,
себя вверял для вашей переноски?
Быть может, звал вас на безлюдный пляж?..
– Я плаваю получше, чем мой паж.
– …Напрашивался к вам хоть на треть ночки?
– В то время как мне делали массаж?!
Я всё ж вам расскажу про свой пассаж.
…Однажды у болот-озёр в тенёчке
Жаннетту с Доротеей, двух копух,
своих служанок парой оплеух
услала в воду я ловить пиявок,
в которых стал нуждаться мой супруг.
Муж за пугливость их бы отпинАл в бок.
Подумаешь пиявки! Час для слуг!
Пиявок это ж не червей в канавах…
В их водной ловле – минимум заслуг.
– Вы жёстки со служанками не вдруг?
– Как мы не рассуждали бы о нравах,
мне некого впускать в свой ближний круг.
Пусть в части драк я мужу не аналог,
но я – хозяйка строгая, есть навык.
Хоть и не бью их до паденья ниц,
меня служанки из строптивых явных
боятся бОльше, нежель кровопийц…
Коль так, то строгость не уполовинишь…
– Черту натуры вашей упустил.
Ужели вы грозней пиявок? Финиш!
Но ваш критиковать нелЕпо стиль…
– …Так вот, со мной остался Шарль одИн лишь.
Я, надо бы сказать, себе польстив,
соблазну не сдалась: мол, паж ретив.
Имея от мужчин сплошь негатив,
привыкла к негативному, идиллий ж –
во век мне не вписать себе в актив.
По крайней мере, так тогда казалось.
Меня длань счастья некогда касалась,
и то в тот год к замужеству креня…
Была ожесточЁнной в браке я,
как мало кто из дам, однако жалость
к самой себе копила без клейма
«хозяйки озабоченно-стервозной».
С пажом осталась я наедине,
но ни насколько думою тревожной
не отразился пост его на мне.
– Стоял паж на посту, как гриб на пне?
– Меня оберегал он опахалом
от зноя и назойливости мух.
На вид он – ангел в пику местным харям.
Ну, разве что немного лопоух,
что вряд ли портит музыкальный слух…
Мой паж мне щебетал, не утихая,
и мне внушил уж, как пройдоха, он,
что вне меня у Шарля жизнь плохая.
– Ну-ну, и что же дальше? Вдохновлён
познать я до конца ваш котильон.
– Про монастырь не дУмала тогда я.
– Вам в монастырь?! Да вы настоль земная,
что призваны блистать. Хотя бы здесь.
Открытость ваша жизни, аж зияя,
в моих глазах снимать способна стресс!..
Продолжите? Я – слушатель лояльный.
Вас слушать слаще, чем в капелле хор!
– Неловкость я озвучу с мыслью дальней,
что вы мне всё поставите в укор…
– Наверно ваш пассаж комичен в тайне.
В рассказе ж – не вознИкнет перебор…
– Рассказчик вам доверился при найме…
Останутся, надеюсь, между нами
мои воспоминанья. Страсть – не вздор…
– Да мало ли в соблазнах мы плутали!
Власть чувств – отнюдь не худший произвол.
Мы вызываем чувствами фурор.
– Ну, что ж, тогда продолжу. Мы летали…
Красавчик паж смазливыми чертами
податливую плоть смущал в упор.
Что в случае таком пристало даме?..
Закрыв глаза, решать с собою спор
о том, насколько может стать мне стыдно…
– Не дожидаясь ветреной молвы,
узнать мне б было крайне любопытно,
на что закрыть глаза способны вы.
– Закрыла, чтоб не видеть с кем и гдЕ я,
но… в Шарле и на слУх – плоть чародея.
От тенора – восторг мой не на раз.
Мой паж – любитель петь. О нас радея,
добро, хоть не спешил прилюдно в пляс…
Проникнувшись балладой безраздельно,
я слушала, не открывая глаз,
напевы Шарля мне… не целый день, но…
исчезли мухи, больше не роясь.
Я, под его негромкий дивный тенор
расслаблена и веером, и тенью,
томление почувствовала враз.
Крепилась я, со слабостью борясь,
пыталась устоЯть в попытке тщетной,
чтоб разум сберегли и память мы…
Себя отчасти чувствуя ущербной,
не очень-то обласкана людьми,
я по своей потребности душевной,
ох, как люблю баллады о любви!
Мой Шарль – Орфей, а не щегол… увы.
Паж пел со страстью вовсе не служебной,
а коль моей касался головы
нечаянно рукой своей волшебной,
я словно вниз неслась с ТАКОЙ волны,
что сЕрдце обрывалось! Меры тщетной
своей защиты от самой себя
я даже не искала, откровенно.
А голос вновь на сердце наседал.
С собой вести пыталась торг, наверно,
я четверть часа, чтобы навсегда
уверовать в свою, условно, слабость.
– Мне ваша импульсивность только в радость…
– Я знала: мне, чтоб не гореть в аду,
написано быть твЁрдой на роду.
Но импульсов повторных многократность
сулила превратить меня в рабу…
Бес вожделенья на моём горбу
в ад въехать норовил не мне ль на радость?!
Едва ль я о случившемся скорблю.
Сознанье – вдрызг! Томительная слабость…
Его взор лунным томным был лучом.
Смотреть ему в глаза так было сладко!
Но сладость не возможно взять украдкой,
чтоб он не догадался ни о чём.
Меня одолевала неизбежность.
Всё плыло, как в тумане над рекой.
Я только и ждала паденья в грешность!
Совсем не помню, как моей рукой
поклонник овладел, удвоив нежность.
Миг неги… словно кисть – моя промежность –
и вот уж завладел он и другой
моею нестроптивою рукой.
Рукой не управляла осторожность.
Инициатор был не херувим.
Пожать ответно – велика ли сложность!
«Зачем нам то, что попусту храним»? –
открыл сопротивленья безнадёжность
бес похоти – безликий аноним,
в усердии своём неутомим.
Мой томный вздох не схож был с нареканьем.
А Шарль, оповещён, видать, моим
невольно участившимся дыханьем,
впредь стал и вовсе не угомоним:
дерзал смелее, хоть и не был хамом.
– Нисколько не попала я впросак?
– Мой взор открыт был. Наперекосяк
пошло всё, закружилось… без движенья.
Мой внутренний протест почти иссяк.
Когда меж нами тяга притяженья
и сила откровения в глазах,
как есть, достигли точки невозврата,
впрок утверждаясь в наших днях-ночах,
я телом осознала: мне начхать,
что могут приписать нам зло разврата.
Какая-никакая тишь да гладь
во мне и равновесие-согласье
душевное исчезли в одночасье.
Мой разум прекратил за мной догляд,
а бес, поди, обдумывал доклад
о сбывшемся моём грехопаденье.
Власть похоти моей до обалденья,
казалось мне, незыблемо сильна.
Но Божьею ли силой провиденья,
случайностью ль – была я спасена…
Всему есть осмысленье и цена…
– Мне по порядку всё, членораздельно.
– Где травы заменили бы постЕль нам,
там с Шарлем мы пьянели без вина
и чувствам отдавались неподдельно.
– Ну, как-то всё спонтанно, безыдейно…
– Мы спелись бы, не зная оба нот…
Мой женский дух на все соблазны клюнул.
Не помню, как ушли мы от болот
в тенистый лес, густой, но не угрюмый.
Не помню, как сомкнулись мы лоб в лоб…
Как только наши губы – сохли слюни –
готовы были слиться в поцелуе,
ничто, казалось, нас не отвлекло б.
Куда скорее: к гОроду ль, к селУ ли –
дошла бы весть о тяжести греха…
ведь похоть захлестнула берега
сознанья моего. Бес обрекал…
– Что ж дальше? Волки сыты, овцы целы?
– Цел подлости закон… без панацеи.
Никто из нас до счастья не дорос.
И мы ведь не от лАск оторопели.
Я прервала всё, вовсе не робея,
но дыбом встали локоны волос.
Сплетенье рук невольно ослабело.
А с уст пажа при этом сорвалось
чуть слышно чертыханье вместо перла
привычного восторга. Мой вопрос
в глазах моих держался лишь мгновенье,
когда влились в сознанье, наконец,
пронзительные визг и крики верных
моих служанок – блеющих овец.
Безмозглые пищалки – вши им в лохмы! –
конечно же, застали нас врасплох, но…
не знАли мы, какой облом пожнём.
Нам было восхитительно с пажом,
чтоб стать непредсказуемо враз плохо.
Ударило по телу, как ножом,
услышанным с болот переполохом.
А вдруг кто из служанок потонул!
Такой кошмар совсем уж был некстати.
Но не вступать же с похотью в дебаты!
Я, впрямь перепугалась. Потому
и вытолкнула Шарля из объятий.
Чуть подрастИ бы до господ ему…
Как в гнев тогда не впала, не пойму…
Он тоже шёл к воде не без проклятий,
карать моих желая доротей,
употребляя часто слово ****и
с подборкой от кошёлок до мудей.
Поэтика сошла до низкой прозы.
– И что же было? – Никакой угрозы.
Всё было прозаично, до моей
истерики: ну прямо смех сквозь слёзы.
Меня паж из-за дУр не совратил!
Сдалась бы не со скуки, не в забавах!..
Давно меня невроз не изводил
так горько, и болезненно вдобавок.
Одна из дур, что вышла из воды,
увешанная множеством пиявок,
в такую впала панику, что визг
аж эхом над окрестностями вис!
Паж не вернулся. Якобы, до тыщи
пиявок с обнажённой снял дурищи.
А мне-то, хоть мирись, хоть не мирись
с нелепостью такой, пажа на бис
уж было – фавнопрыткий он козлище –
назад не подозвать к себе поближе!
Я мысленно ему сказала: «Брысь»!..
¬ Смекаю, что отнюдь не лучезарно
был ревностью отравлен ваш каприз…
– Мне жаль. Как дипломатка я бездарна.
– Однако не отчаивайтесь. Приз
за ваше воздержанье ждёт вас тайно.
– Шарль – тот же неизменный мой вассал, но…
вы дали на совсем иное, чай,
намёки?
– Как же вам их дАл паж? – Сально…
– Себя скажите: «Знаки замечай»…
Как ни была бы ваша жизнь кошмарна,
слетит и к вам небесная сплошь манна.
Как розе вам не скрыть шипами чар…
Наверно, кучей рыцарских романов
пытались жизнь вы скрасить по ночам.
– Я дядюшка, читала и Плутарха,
и модного Сервантеса средь «куч».
– Начитанная вы! Но не бунтарка,
надеюсь, в чьих затеях только путч?!
Увы, излишних знаний плод колюч
для всех их обладателей, вестимо.
А женщинам к чему такое чтиво?
С избытком знаний дама неучтива...
(продолжение в http://www.stihi.ru/2015/05/10/7938