Прошло несколько лет. Рирка по-прежнему жил в Лесу, на поляне, но он снова был один. Древний Рирка не смог удержать возвратную частицу, она опять соединилась со словом-заклинанием, и его голова вновь окаменела. Правда, камень имел уже несколько иной вид: верхние уши были оттопырены, и можно было различить впадины глаз, щель пасти. Рирка грустил о потере старшего друга и радовался только тому, что успел выучить все языки, которые знал древний Рирка.
И вот однажды Рирка снова сидел на макушке каменной головы, удобно устроившись между ушами. Был тихий прохладный вечер ранней осени; солнце уже почти село и только слегка освещало самые верхушки гигантских елей, окружавших поляну. В воздухе висел тонкий запах прели и сырости.
Рирка, почёсывая живот, привычно собирал звуки и вспоминал свои беседы с древним Риркой. Сегодня почему-то вспоминались рассказы Древнего о людях.
Вдруг ветви нескольких ближних елей справа от Рирки зашевелились. Из скрипа и шороха Рирка быстро сложил слова и в тревожном удивлении соскочил с камня. Лес предупреждал, что в него пришёл человек.
Припав к земле, Рирка вслушался в шелест травы и стремительно понёсся туда, куда указал Лес. Он мчался со скоростью звука - это легко, когда звуки циркулируют в теле, как кровь, - и уже через несколько минут достиг цели. Притаившись за кустом бузины, Рирка стал разглядывать человека. Сгущавшаяся темнота не мешала ему: Рирки прекрасно видят ночью.
Человек был стар, высок и очень худ. Одежда на нём сильно истрепалась, обуви не было. Видно было, что идёт он издалека и неимоверно устал. Большая корзина в его руке была, похоже, очень тяжёлой для него. Человек поставил корзину на землю и упал рядом. Грудь его тяжело и неровно поднималась и опускалась, воздух с громкими хрипами и свистом выходил из широко открытого рта.
Рирка тут же составил из этих звуков слова - и это были слова боли и тоски.
- Ну, вот и всё, - вдруг сказал человек, дёрнулся и затих.
Дыхания у него больше не было.
"Вот тебе и на, - подумал Рирка. - Умер!"
Но тут из корзины послышался шорох, слабый писк - и у Рирки тут же сложилось слово "Помогите!" Он вышел из-за куста и заглянул в корзину. Там лежали два младенца, мальчик и девочка, месяцев пяти-шести. Дети были очень истощены и еле пищали.
"Вот тебе и на, - снова подумал Рирка. Этого он ожидал меньше всего. - Что же делать-то?" Он почесал лапой в затылке. Сразу вспомнились все рассказы Древнего о гордости и коварстве людей. И вот пожалуйста - человеческие малыши, совсем беспомощные!..
Но раздумывал Рирка недолго. Он наклонился над корзиной, сморщил в улыбке губы и сказал на человечьем языке:
- Потерпите, сейчас-сейчас!
Затем произнёс несколько слов по-лесному - кустам. Те зашевелились, и шорох ветвей потёк от куста к кусту в глубину леса. А Рирка наклонился к земле и сказал ещё несколько слов на языке кротов. Вскоре земля вокруг мёртвого человека зашевелилась: кроты рыли большую яму.
Вскоре из кустов вышла лань с набухшими от молока сосцами. Рирка вытащил детей из корзины, положил на траву. Лань склонилась над малышами, и раздалось жадное чмоканье.
- Приходи утром к моей избушке, - сказал Рирка лани. Та кивнула.
- Рирка! Зачем ты делаешь это? Зачем спасешь человечьих детей, - зашумели ветви деревьев.
Лес удивлялся.
- Они же детёныши, да ещё совсем крохотные. Жалко. Я постараюсь вырастить из них друзей для нас всех.
Он положил детей обратно в корзину. Из чащи вышел огромный волк и, не обращая никакого внимания на лань, взял корзину в зубы.
И они пошли - Рирка впереди, волк с корзиной за ним.
"Я научу их понимать душу всего, что на Земле, - думал Рирка. - Я буду любить их, и они тоже научатся любить. Может быть, нам удастся примирить людей и Землю. И тогда снова наступят золотые времена..."