1989 - 1993.
1.
Когда-нибудь, я стану стар и сед,
Солиден, уважаем и спокоен
И будет приходить ко мне сосед,
И «четвертинку» приносить с собою.
И будем мы былое вспоминать
Не разбирая истину и ложь,
И будем долго тяжело вздыхать
И снова повторять: «Эх, молодёжь!»
И наконец-то смысл жизни мы узнаем,
И будем счастливы от этого вполне:
Ведь раньше не нашли, хотя искали,
А оказалось: истина – в вине!
А время мчится так проворно,
Сосед впотьмах уйдёт домой
А смерть возьмёт меня за горло
Своей костлявою рукой…
Не дай мне, Бог, до старости дожить….
Чтобы по поводу и без него ворчать,
Чтоб каждою минутой дорожить
И каждый день молитвою встречать
И дальше бесполезный длить свой век,
И за спиною груз годов влачить,
И знать, что я – никчемный человек…
Не дай мне, Бог, до старости дожить!
2.
Когда-нибудь, в очередной запой,
Я буду петь, и пить напропалую…
И расскажу компании хмельной
Про юность и про жизнь свою былую.
Поведаю о том, как раньше жил,
Но кто-то вяло проворчит: «обман…»
Для споров нам уже не хватит сил
И мы устало вперимся в экран.
А там – спектакль, а может быть – кино…
У нас понты, у них – хорошие манеры,
А на столе у нас и водка и вино,
У них совсем другие интерьеры…
У них: мадам, месье, мадемуазель…
У нас – куда грубее обращенье.
У нас: тушёнка, хлеб и вермишель,
У них, естественно, другие наслажденья.
И все, конечно, будут обсуждать
Ту, что других милее и красивей…
Я ж буду ошарашенно молчать,
Глазам поверить собственным не в силе
И, тупо глядя сквозь табачный дым,
Взъерошив волосы, свалявшиеся в паклю,
Скажу: «И я когда-то был таким –
Я с ней играл в одном спектакле!»
Мне не поверят, и с улыбкою прилежной,
Нальют ещё – чтоб я притих
И оборвут бестактно и небрежно
Воспоминания приятные мои.
Мне скажут: «Ну, так чем же гордишься?
Кто – ты, а кто – она, подумай сам!
Ты ей в подмётки даже не годишься!
Кому ты нужен? Разве только нам…»
Потом ещё: « Зачем нам мемуары?
Мы собрались, чтоб просто отдохнуть.
Скорее выпей и возьми свою гитару,
И спой-ка нам блатное что ни будь!»
А я, столкнув посуду со стола,
И сильно пнув ногой бутылок груду,
Как говорится, закусивши удила,
Возьму гитару и уйду оттуда.
И, громко хлопнув дверью, уходя,
По струнам проведу рукой устало,
И жизнь, как пьесу, что придумал я
Попробую переиграть сначала.
Но только поздно что-нибудь менять:
Лёд тронулся, и – нету переправы,
Мне времени уже не наверстать
И не догнать ушедшего состава…
И, улыбаясь, я вернусь назад,
Мне вновь нальют, и песню им спою
Про губки алые и про весёлый взгляд,
Про ту знакомую актрисочку свою.
Про то, что каждому дарован свой удел,
Про то, что на судьбу не стоит злиться,
Про то, что изменить я не сумел,
Про то, что всё же умудрился спиться…
Потом дойду до дома, как-нибудь,
Сумею, как-нибудь по лестнице подняться
И мне останется всего-то лишь уснуть,
Чтоб больше никогда не просыпаться.
3.
Когда-нибудь мне это надоест,
Я успокоюсь и остепенюсь,
Исчезнет тяга к перемене мест
И я, на радость всей родне, женюсь…
Ах, как невеста будет хороша…
(хоть, впрочем, все они до свадьбы - ангелочки)
Что красота? Ведь главное – душа:
С годами осыпаются цветочки…
Вино хмельнОе будет течь рекой,
Но, мимо нас – к родным, друзьям и прочим,
А старый друг нетвёрдою рукой
Сыграет и споёт мне «Чёрны очи…»
И с умиленьем будут наблюдать
За молодыми бабушки-старушки,
И будут нас друг к другу ревновать
Меня – друзья, тебя – подружки.
Но будет не до них нам, не до них:
Мы будем видеть лишь глаза друг друга,
Друзей не замечая и родных,
Мечтая вырваться из тесного их круга,
А свадьба будет петь и танцевать,
И свадьбе нашей будет мало места,
Как сладко будет мне под «Горько!» целовать
Уста своей возлюбленной невесты…
Утихнет праздник, отшумит толпа…
Всё уберём, потушим все огни,
Счастливые, немыслимо устав,
Мы, наконец, останемся одни…
К нам часто будут гости приходить:
Родные, близкие, знакомые, друзья,
Потом друг другу будут говорить:
«благополучная, примерная семья»
Сор из избы не будем выносить
А, может, даже ссориться не будем.
Друг друга будем мы без памяти любить
И нам завидовать всё время будут люди.
Мы будем жить беспечно и легко,
Не различая цвета полосы:
До старости, как будто далеко,
Есть дочь-красавица и башковитый сын.
И буду я гитару в руки брать
В полгода раз, поддавшись уговорам,
Чтоб пыль с неё хоть иногда стирать,
Пройдясь по струнам вялым перебором.
А сын найдёт в шкафу тетрадь мою
И с видом знатока перелистает,
Я песен старых парочку спою,
А он свои споёт мне и сыграет.
Безумно счастлив буду я тому,
Ведь он сильней, талантливей, смелее
И чем-то хоть чуть-чуть помочь ему
Я не смогу, точнее – не посмею.
Неумолимо прочь несутся дни…
Сын женится и выйдет замуж дочь,
И мы с женой останемся одни,
Как в первую супружескую ночь.
Когда-нибудь мне надоест и это,
Не тронет песнь моя уже ни чьих сердец,
И я забуду, то, что был почти поэтом,
Как позабыл об этом мой отец.
4.
Когда-нибудь… когда? Ещё не знаю…
Я все свои стихи сожгу.
Я и сейчас их иногда сжигаю,
Но сразу все, пока что, не могу.
Что проку в них? Обуза и морока,
Поверьте мне – я вовсе не шучу.
Сжигать стихи – вы скажете – жестоко.
Они – мои: творю, что захочу!
Немного жаль: они ж не виноваты,
Что были рождены в моей душе,
Что их никто так и не напечатал,
Не понял, не заметил и вообще…
Мои стихи для узенького круга
И страшно самому, как узок круг:
Мой батя, матушка, подруга,
Портрет сестры и лучший друг.
Но что с того? Не велика потеря,
Когда стихи мои умрут в огне.
Быть может, пламя их меня согреет,
Вернув тепло утраченное мне?
Я "размагничу" записи свои,
А сверху песни запишу такие,
С которыми сравнить нельзя мои,
Где тексты – не стихи, - СТИХИЯ…
От слов Поэтов сердце холодеет
И их, услышав, долго я молчу,
Ведь лучше, чем они я не сумею,
А хуже, чем они - я не хочу.
Когда-нибудь, в один из чёрных дней,
Я, выбросив на ветер кучку пепла,
Услышу голос за спиной своей:
«о, Господи! Как это всё нелепо…»
И вот тогда, наверное, пойму,
Что жизнь остаток смысла потеряла,
Мои стихи нужны мне самому!
Возьму перо и всё начну сначала.
Я что-то сочиню ещё потом,
Быть может это даже будет петься,
Но пепел тех, сожжённых мной стихов,
В моё стучать всё время будет сердце.
А может быть забросить всё скорее?
И стать нормальным, как когда-то был,
Хотелось бы, да вряд ли так сумею,
Хотелось бы, да вряд ли хватит сил.
«Я не поэт!» твержу как заклинанье,
«Поэт не я, ну сколько повторять»
Спасенье лишь в одном, оно – в молчаньи
Но вряд ли я сумею замолчать.
Когда-нибудь… когда? Ещё не знаю…
Я все свои стихи сожгу.
Сожгу не глядя, не читая,
Но сразу все пока что не могу.
5.
Когда-нибудь…(я был бы очень рад:
Есть место чудесам на белом свете!)
Когда-нибудь, вдруг все заговорят
О молодом, но неплохом поэте.
А может, будет в жизни всё наоборот?
И обвенчаюсь я с невестою другой –
Она нежданно и негаданно придёт
И хладнокровно полоснёт косой.
На этот раз мне не удастся увернуться
И захлебнусь я в собственной крови,
Но всё-таки успею улыбнуться
И прохрипеть: «to be or not to be…»
И буду я украшенный цветами
Красив, как в жизни не был никогда,
Оплаканный горючими слезами
Смотреть с улыбкой в никуда…
И все пришедшие на «праздник» этот
Шептаться будут и вздыхать,
И скажет друг: «Он мог бы стать поэтом,
Хотя, конечно, мог бы и не стать…»
Что будет впереди? Откуда знать мне!
И скоро ли исчезнет насовсем,
Мой Божий дар, или моё проклятье –
И стану я, в конце концов – как все.
О, как меня смешат прогнозы эти!
А если честно, хочется, (всего-то!)
Чтоб говорили о несбывшемся поэте,
О жертве неудачного полёта…