Проходящий день, не смотрящий в спины,
Не знает жалости.
Кэтрин всегда спешит, она не любит зимы,
Но первоклассно изображает ноты храбрости.
В то время когда Элиза в чужих квартирах,
Репетирует навзрыд удачно плачи.
Она охотно провожает взглядом все витрины,
И терпеть не может чай горячий.
Кэтрин нуждается быть собой, писать картины.
Она часто, словно, машина, даёт при людях сбой,
Когда её покидают силы,
Но приходится всегда возвращаться в строй.
Элиза бы прильнула к Бобби, любит плюшевых медведей.
Ей хочется со всеми делиться радостью.
Еще она хочет переплыть на другой берег,
И на самом деле, не любит жалости.
Кэтрин прячет руки в карманах, в которых хранятся ключи и сдача.
Она быстро затягивается и выпускает дым кольцами.
Любит пустые квартиры, и не верит в удачу,
Перебирает нервно свои волосы пальцами.
Элиза опять тоскует о Бобби, она хочет в центр
и фруктовое мороженое.
И даже готова написать рецепт
Счастья, чтобы ты был счастлив тоже.
Кэтрин не берёт зонт и идёт под дождь.
Ничего не обещает, и в ней, кажется, умерла Каренина.
Она терпеть не может ложь,
Белый шоколад, и когда в квартире ветрено.
Часто запирается у себя дома и рисует, её давно уже покорили киты.
Она часто злится, усиленно напивается,
Но любит воду, и полуразрушенные в сердцах мечты.
Они отдают запахом фиалок, и её муза пробуждается.
Она пьет, не зная меры, просыпается рано утром.
Ей часто плохо, она играет за другую команду.
Читает монотонно сутры,
И составляет планы.
Она знает, что
Дельфины рисуются черной тушью. Киты углём.
Их глаза цвета эбонита изображаются в светотень,
Их спины массивные плачущие дождем,
Представляют собой мишень.
И она отчаянно кутается в пальто.
Элиза давно уже не курит, считая, что это просто не наш выход.
Не наша игра и не наш полёт.
Ей нравится малиновый джем и яблочное повидло,
И она терпеть не может холод и лёд.
Она знает, что
Все люди одиноки, и что её распахнутое сердце ей не в пользу.
Но она до сих пор улыбается, пусть и нервно,
И даже то, что Бобби, в живых уже давно не значится.
Она остается ему верной.
И ходит одна в кино.
Ни один уходящий день не знает жалости.
Кэтрин с утра спешит, Элиза только просыпается.
Каждый день будет провожать тебя до старости,
И ты будешь временами зверем скалиться.