1. Амбициозное
Гадать непросто о судьбе
тобой написанных стихов.
Воздастся славою тебе,
и «по прошествии веков»
прочтёт ли кто-то этот труд –
итог страстей и трудных дум?
Струится вдаль поток минут,
а мир, по-прежнему, угрюм.
И сквозь туманы не прозреть,
чем отзовётся слова медь…
2. Вот виртуальный белый лист...
Вот виртуальный белый лист,
что на экране ноутбука.
Но, Боже мой, какая мука,
когда он идеально чист.
И я пишу на нём с утра,
что в голову взбредёт шальную.
И вот уж сам к себе ревную,
и принимаю на ура,
всё то, что выдала душа,
всё, что попало в лист экранный.
Свой опус выспренно-туманный
затем читаю, не спеша
и думаю, что никогда
вот ТАК, наверно, не напишут.
Пусть не увидят, не услышат
мой стих, но это не беда.
Пускай лишь малою звездой
он светит в темноте эфира
средь сонма сонм святилищ мира,
но этот лучик – только мой.
3. Декларация
Не о себе писать, не о себе -
есть в мире много доброго и злого.
Ответствовать по жизни и судьбе
за каждое написанное слово.
Отнюдь ли литератора удел -
планида, карма… что еще? … призванье?
Где грани, сроки? будет ли предел?
И что в конце: награда? наказанье?
Но я таков, что о душе пишу,
на мир гляжу всегда ее глазами.
Я этот мир внутри себя ношу,
питая душу смехом и слезами.
Я каждый день с десятками миров
встречаюсь, как бродячая комета.
Их тайных дум таинственный покров
хочу сорвать безумным всплеском света.
Но тяжек мрак, скрывающий сердца,
лишь изредка - соитье резонанса,
а ледяным планетам нет конца,
как нет путей для выхода из транса.
Вот потому-то лирика моя
воспитана отличным эгоистом.
Я вам, друзья, не трели соловья -
знакомьтесь с нео-экзистенцьялистом.
4. Жизни холст, событий краски...
Жизни холст, событий краски
На мольберте бытия…
Было так – поверил в сказки,
В чудеса поверил я.
Я, картины сей художник,
Выбрал тему – вышел бред.
Надо мной заплакал дождик,
Солнце скрылось. Света нет.
Я не знаю, кто устроил
Этот злой исток воды?
Кто мне эти козни строил?
Кто наделал мне беды?
Бросил я и кисть, и краски,
Пусто в раме бытия.
И теперь не верю в сказки,
В чудеса не верю я…
5. Забытая поэзия
На серых развалинах мира
Тоскует забытая лира
Над горькой полынью имен
Поэтов минувших времен.
Хрипят диссонансом сонеты
На фоне звенящей монеты.
Забыты, заброшены, немы
Газели, рондо и поэмы.
Где русские ямбы, хореи
Летели, как ласточки рея, -
Там нынче крутая братва,
Картавя, ломает слова.
Ужель Голливуда халтура
Милее славянской культуры?
Ужель европейские дивы
Напомнят родные мотивы?
Я верю - тропинкою тайной,
Осенней порою печальной
Вернемся опять к роднику -
Живому вовек языку.
Прорвутся шумливые воды
И вспомнят России народы,
Что властью и совестью света
Является строчка поэта.
6. ...и невозможно угадать...
… и невозможно угадать,
как отзовется в жизни этой
словес благая благодать –
подруга вещего поэта.
У этой благости порой
есть тьма обличий неизвестных,
ее лирический герой
отравлен ядом строк прелестных.
А если вдруг, не дай-то Бог,
его настигнет пламя славы,
то это выльется в итог,
отнюдь, жестокий и кровавый.
Чего же лучшего желать –
покоя, сладкого забвенья:
лишь в них поэта благодать
и на века, и на мгновенья…
7. Как во сне я бегу за строкою...
Как во сне я бегу за строкою,
обуян непонятной тоскою -
будто, если поймаю строку,
излечу я печаль и тоску.
Увлекаясь азартной игрою,
в сердце тычу тупою иглою.
Только снова не вышла игра –
обломилась у сердца игла.
Чудом справились этой зимою
с нашей тихой ловушкой – тюрьмою.
Февралем завершилась зима,
и открылась ловушка – тюрьма.
Но куда б ни спешил я за летом,
буду помнить о времени этом…
8. У России в пасынках поэты...
У России в пасынках поэты
и, отчасти, в этом их вина.
Где стихов горящие кометы –
праведного гнева семена?
Долго ль петь любовные куплеты –
может лучше ноги в стремена?
Может лучше разнести по свету
новых строф тугие письмена?
Пусть властей продажные клевреты
раздают изгоям ордена,
верю я – над русскою планетой
вспыхнет солнце, сгинет пелена.
9. Я - НЕ стандартный, НЕ обыкновенный...
Я — НЕ стандартный, НЕ обыкновенный,
меня с другими вовсе не ровняй,
я стих тебе пишу проникновенный
про то, что на пороге светлый май.
Его я сердцем слышу приближенье,
как сок в стволе струится кровь моя,
я чую ослабленье притяженья
и разворот земного бытия,
провижу я зеленых далей буйство
и возвращенье с юга птичьих стай,
любовных ласк разгул и рукосуйство -
все это нам несет веселый май.
Но ты хладна под зимнею одеждой,
под белой маской зимнего лица,
и сны твои полны метелью снежной,
которой нет начала и конца.
Да я и сам на вид, отнюдь, феврален,
ношу на теле кокон ледяной,
мой дом сугробом сумрачным завален
не разморожен сказочной весной.
И все же чужд уже мне шаг степенный,
хочу вприпрыжку, только догоняй!
Я — не стандартный, не обыкновенный,
меня с другими вовсе не ровняй...