Ей становилось очень стыдно,
Когда вдруг кто-то говорил:
«Что ж жениха с тобой не видно?
Уже не долго до седин!»
И одиночество сгущалось,
Она опять себя кляла,
Жизнь потихоньку закрывалась
И оставалась лишь мечта.
Но годы шли, она страдала,
Она так жаждала любви,
То как Ассоль его встречала,
То вновь шептала: «Бог, пошли!»
Но как-то раз печаль сложилась
В один истошно-нервный крик:
«Любви хочу! Пошли мне милость!
Скажи, где спрятан мой родник?»
Ответ пришел почти, что сразу.
В один из ласковых деньков
Неслась девчонка по бульвару
С охапкой синих васильков.
Шла быстро, весело, игриво
И каждому, кто на пути,
Дарила ласково, учтиво
Смешные, нежные цветы.
Её настигла смело, живо,
Всучила весь букет и в крик:
«Не хмурьтесь! Улыбнитесь, Дива!
Прекрасен в жизни каждый миг!»
И что-то в ней перевернулось
Она увидела в себе
Доселе спрятанную мудрость:
«Я не могу так, но теперь
Хочу для жизни вновь открыться,
Хочу отдать себя, да так,
Чтоб Сам Господь мог удивиться,
Чтоб был с любовью каждый шаг.
И мне уже совсем не важно,
Когда хоть кто-нибудь придет.
Хочу весь мир любить, чтоб каждый
Моей любовью греться мог.»
(Здесь речь идет не о распутстве,
А об открытости души,
Мы часто брезгуем искусством
Себе улыбку разрешить.)
И вот однажды, в день ненастный,
Ей Кто-то зонтик предложил.
Чтоб защитить костюмчик красный,
Но явно недооценил.
Она, смеясь, ему сказала:
«Мне зонт не нужен, я дышу!
И каждой капельке я рада,
Я их люблю, я к ним спешу!»
А он настолько удивился,
Настолько был заворожен,
Что зонтик сам собой закрылся,
И час был в миге отражен.
Они смеялись и шутили,
Бежали где-то, где-то шли.
И незаметно ощутили:
«Нашли! Конечно же, нашли!»
И день за днем сменяли ночи,
Жизнь то бежала, то плыла,
Учила, била, что есть мочи,
Но не лишила их тепла.
Она по-прежнему любила
Осенний дождь и кутерьму,
И без конца себя дарила
Супругу щедро своему.
И в день один сказала дочке:
«Ребенок мой! Умей любить!
И отдавай себя до точки,
Чтоб жизнь счастливую прожить!»