По лесам, по полям да по плинтусам липким водили,
Белоснежною кистью тигровый ремонт приручили.
Только прорези глаз полосатый косяк находили,
Да проёмы дверей проявляли себя при лучине.
В огороде раскинула ноги бесплодная пустошь,
Одуванчик отдал ей последний седой парашютик.
Не дождётся ленивой воды – так потешится пусть уж.
По углам да по плинтусам скрыта в грязи пара шуток.
Неуслышанной зоркой грозой на крыльце настрадаюсь,
Уайт-спиритом вытру проплешины красок – до зла лишь.
Как любовью закапаны лица твои, Нострадамус,
На кого ты сегодня работы визажные взвалишь?
Дом, который пожертвовал Джек. Мир, заложенный в кассу.
Голосующих нет. Для метро не достроили ветку.
Просочился побег – на вечернюю вялую трассу,
Где молчанье случайных таксистов прекрасно и редко.
А сказал бы мне кто, переросший житейские боли:
«Ты катись, колесо, не имея ни долга, ни быта,
Не вези на себе, просто будь перекатное поле:
Не дари подковёрной борьбе ни слезы, ни кульбита».