Не раз меня лишавшая досуга
и прочих благ житейских иже с ним —
сообщница, соратница, подруга,
сестра, чернорабочий серафим…
Привяжется в подземке у вокзала,
то снегом посигналит, то листвой…
В каком колене нас, когда связало
таинственное древнее родство?
Появится — покой отнимет снова,
а нет её — хандра или беда,
но я за это сестринство готова
со многим распрощаться навсегда.
И пусть аскезой кажется кому-то
моё неприхотливое житьё,
но что ни искупается минутой
внезапного явления её,
когда она в здумчивости тронет
нечаянный, обыденный предмет
и сквозь её прозрачные ладони
горит, горит неизреченный свет.