Он не умеет спать. В доме холодно может стать, может ветер сквозить и страницы блокнотов листать. Может воздух замереть, застыть, заледенеть, могут инеем покрыться столы и разбросанные повсюду тряпицы в гадальную ночь на пятницу.
Он не умеет спать. Зимнему снегу подстать, мыслям его не остановиться, не перестать кружиться колкими снежинками в штиль, крысиными спинками в шторм с корабля. Буря и вьюга кругом, сновидений невольный ворюга безумно напуган, мотается по бурным волнам в утлом корыте, ревёт белугой и клянёт адскую непогоду и собственную непрофпригодность в подобных условиях. Главный свой груз - сумку с потерянными снами - крепко сжимает прозрачными руками.
Он не умеет спать. В доме словно топчется целая рать, громыхает железом и пытается походные песни нескладно орать, вот бы развернуть время вспять и никогда их не принимать… вот только рать эта - у него в голове, в доме кроме него нет ни души много лет.
Он не умеет спать. Смутно припоминает яркие красочные осколки и зеркальную гладь реки сновидений, ныне скованную льдом пустых навязчивых сомнений. Он не хочет их знать, хочет забыть их, упасть и спать, но тонкая, режущая ладони воображаемая нить тащит его снова на берег реки. В конце концов, со всех рук рано или поздно спадают кандалы, пусть с некоторых - уже ледяных, неживых. Неважно.
Он не умеет спать. Он забывает про дом, шумная рать в голове сменяется монотонным грохотом молота. Он не уходит больше с реки, не видя в этом смысла, и ловит некоторые свои мысли, порой искренне ужасаясь им.
Он не умеет спать, но говорить вполне способен. Он пробует, сперва неуверенно, хрипло и сонно (спать он не умеет, но хочет безмерно, в том-то основная проблема), потом - настойчивей и чётче, чувствуя, что даже самые тихие слова громче мыслей, которые словно и не его, которые льются сквозь него потоком, которые перекрыли его реку снов, от которых не избавиться без слов.
Он не умеет спать, но теперь он поёт. Поначалу - в такт гремящему молоту, но потом понимает, что незачем, и берёт свой собственный ритм. Мысли глохнут, словно у этого потока закрылся доступ, словно сменилось русло. Незамысловатая песня обретает объёмный звук и мелодию и дальше льётся как будто сама, без его непосредственного участия.
Он не умеет спать, но ему есть чем заняться кроме этого. Он встаёт с влажного песчаного берега и шагает на лёд. Вокруг него музыка, грохочет и ревёт. Он замолкает, но слова звучат в голове сами, на этот раз - его слова, и его устами - они звучат так правильно. Музыка не стихает, разливается, заполняет… лёд под ним тает.
Он не умеет спать, есть такое дело с некоторых пор. Только вот его лёд прорван, и он проваливается в свою реку сновидений, неожиданно, с головой, и падение его - коллапс, эйфория, благословение. Невидимые менестрели вокруг и не думают прекращать внеплановый концерт, хотя им в новинку подобный концепт. По бурной реке с моря приносит наконец несчастного ловца сновидений, влетевшего когда-то давно в шторм-центрифугу. Он запоздало бормочет извинения и оставляет чудом сбережённую сумку с потерянными снами на берегу до скорого воссоединения с хозяином. В дом заваливается уже настоящая шумная рать, давным-давно приглашённая в дом на ужин, всегда готовая погулять и ничуть не сконфуженная долгим ожиданием. И грохот от неё - на удивление даже какой-то домашний, уютный, обезоруживающий, нет никакого желания отмотать время вспять.
Он умеет спать, но знаете, петь ему нравится даже больше. Хотя сон, несомненно, чудесная вещь, и без своих сновидений не видать ему было покоя. И пения!
24/8/2014