Разве страшно быть вдохновением?
А внезапно им быть перестать,
Встретить вместо горящих восхищением глаз
Пустой и плоский топаз, без грамма интереса?
Застать с утра не бурную деятельность,
Не вымазанное в угле или пастели создание,
Променявшее тёплую постель на мольберт и кисти,
Вновь чуть свет вдохновившись,
Не это, лишь дым сигаретный и холод с балкона,
Ползущий по полу,
Стылым оловом душу сковывающий,
Леденящий высунутые наружу пятки
И отчего-то смахивающий на знак свыше,
Наводящий на мысли об одиноких ночах
На чердаках и крышах,
Без подтекста, просто там тише,
Там лучше слышно истину,
Что всегда висит в воздухе, заглушённая
Массой людей, вихрем чужих переживаний, идей,
Пустых домыслов, обид и надуманных горестей.
Если всё это отбросить, своё и чужое,
Ступить на крышу, представить море,
То можно услышать ответы на всё и более
Едва уловимым звоном в застывшем воздухе
Ночного города.
То было давно:
Став вдохновением, обретя вдруг всё и сразу,
Словно вдохнув особого животворного газа,
Впустив в свою жизнь полотна и краски,
Искрящие топазы, беспорядок и счастливый хаос,
Перестать нуждаться в тишине,
Научиться видеть искры глаз даже в полной темноте
И слышать истину.
Увы, не всё так просто:
Приступы накатывают до сих пор,
И страшно может стать ни с того ни с сего,
Да так, что слёзы из глаз и паника,
Дрожат руки, от раздавшегося из-за спины голоса
Захватывает дух,
Звук дробится на ноты и такты,
С запозданием где-то в сознании собирается паззлом в слова:
«Как ты? Покажи-как глазки,
Что за ерунда снова думается?
Знаю, что она сама. Ну же, иди сюда»
Топазы сияют. Это не произносится вслух,
Но они транслируют в пространство кристально ясно
Одну-единственную мысль: сиять можно бесконечно,
И именно этим они собираются заниматься ближайшую вечность,
Дабы высветить прочь пустой страх и ужас из любителей крыш
И предложить им любить
Кое-что получше.
20/2/2014