Шуршат купюры грёз и ожиданий
И медь звенит, утехам смысл даря
В ведре помойном – лист календаря
А впереди – блестит ещё косяк пираний
И не понять, и не постичь кручины жгучей
И радость нищенкой прижалась к косяку
Чтоб подарить надежду с верой – босяку
В его любви – глухой, слепой, дремучей
И, усмиряя ярость, бритвой полоснуть
По нервам глаз, как по ненужным ниткам
И напоить судьбу прозрения напитком
И успокоить, и позволить мне уснуть
И стать листом в осенней грязной луже
Что мнит ладьёй себя, плывущей в зимний сад
Где месяц ясный, мой любимый брат
И, где, быть может, я ещё кому-то нужен
А месяц, трансвестит, луной предстал
И, оконфуженный, восторженный, влюблённый
И в тихой вечности ещё на миг продлённый
Я вновь Тебе пытаюсь строить пьедестал . . .