Я рисую тебя. Бумага, как белый шелк, принимает на веру черточки и штрихи. Я тебе говорю послушным карандашом на таком языке, которым поют глухим и слепым объясняют, как обустроен мир, как просторен лазурный облачный небосвод... От меня до тебя растет предвкушенья миг – карандашное невесомое колдовство. Это сложный язык, хороший мой, в нем сплелись терпеливость, искусство, нежность и красота. Карандаш переводит мысль на тонкий лист, он успеет закончить ранее, чем устать. Я веду его, как посредника между сном и реальностью – зацепиться, запечатлеть... А над лампой лиловой бабочкой вьется ночь, расстилается темным бархатом по земле. На волне восхищенья, трепета и любви я рисую тебя так истово и легко... Я представлю, что ты, хороший мой, визави.
И рисунок начнет дышать под моей рукой.