Насте М.
Я слышу тебя, говори, говори.
Про самое страшное или живое,
Про то, что небесная цифра есть три,
А вот на земле основание - двое,
Про то, что камыш шелестит на ветру,
На зимнем ветру под неласковым небом,
Про то, что нас вбросили в эту игру
И не рассказали ни кто мы, ни где мы.
Я слышу тебя, повтори, повтори,
Что жизнь не очерчена лесом и полем,
Что дом, он всегда поначалу внутри,
И степень живья поверяется болью.
И степень зашкалит за крайний смычок,
Сорвется на крик, и на плач и на кашель,
На грубом снегу зачернеет грачом,
Вопросом грача обмороженной пашне,
Я тоже тогда расхрабрюсь и спрошу,
Возможно ли все это бросить, оставить -
Весь этот нестройный ущерб, этот шум,
И градус тоски, обналиченный явью,
Возможна ли жизнь без простуды в груди,
Соринки в глазу, одуванчика в грядке,
Без глупой надежды на март впереди,
И даже апрель. Ты ответишь - навряд ли.
Я слышу тебя, говори, говори.
Про то, что судьба ожиданьям не кратна,
Но как ни хотелось остаться внутри,
Ростку невозможно вернуться обратно,
И мы так должны, мы обязаны так
Врастать в облака и корнями тянуться,
Пока нам Вивальди играют с листа
И солнце катают по синему блюдцу.