Тень сомнений нависла горою,
А я всё трясусь с заботливым трепетом,
Над мечты огнём, что давно со мною.
Всё подкармливаю его хворостом и обещаний лепетом.
Да, ношусь с ним, мол с покалеченным чадцем:
В алкоголе купаю, растираю изречениями.
Выздоровеет – увезу в снега кататься,
Горы обстоятельств покорять своими стремлениями.
А «мечта» всё хнычет да машет засаленным рыльцем,
Может жар иль любовной тоски недуг
Поразил переполненное стараниями сердце.
Но нет же, и в сухих пелёнках мой избалованный друг.
Перебирает он своими заплывшими пальчиками,
Всё обнимает в груди мою душу.
А впереди меня паренек играет солнечными зайчиками,
Позади голос девичий: в этот раз прыгну, теперь точно
не струшу.
Шагаю дальше пряча глаза
От проходящих навстречу и идущих рядом.
Внутри, по душе, прокатилась слеза –
Чадце слизнет её мерзко, окидывая проходящих
осуждающим взглядом.
Что ж, я ведь сам выбирал,
Столько лет кормил надеждами и обещаниями лелеял.
Не может быть таким эпичным провал,
Не живут в груди да под сердцем змеи.
Не бывает так! Не хочу! Не верю!!!
Что же ты так прост и безжалостен, Случай?!
Рвался к свободе – оказался за дверью.
Искал тепла, но в объятьях скользких «гремучей»
«И что ты ноешь? Всё причитаешь…
Со мной давно – мы без проводов идём к свету.
Ну зачем тебе сдалась эта клятая свобода?
Вечно твои сопли выслушиваю к лету.»
Обдало спину ледяным потом, да проскрипело в груди.
Каждое слово ножом по душе, обидно до скрежета.
Некому от собственных иллюзий спасти –
От стены уверенности осталось липкое решето.
Вывернуло наружу в попытке очистить
Душу и тело простой тошнотой.
Вот и вывалилось чадце: «Не пытайся себе льстить!
Выгнал меня, а как будешь жить с пустотой?!»
В глазах потемнело, слабость,
Довесом к тошнотам и пустоте.
Лицо всё в грязи, а в глазах радость,
Слезами смывает раскаяние «на холсте».
Пшёл прочь! Катись, не оглядывайся!
Может пожалею, но выжить без тебя попробую.
Хватит панькатся, коль не умру – обрадуюсь.
А коль умру, так душу не изуродую.
«Он» укатился насмешливым покатом,
А я остался не в силах шевелится.
Один, сам, свой – заливаюсь хохотом.
Сейчас только подняться бы да умыться.
Пустой, побледневший под черным небом,
В отблеске звезд шатанием легким,
Сыт оказался, но одним ли хлебом?
Пуст внутри, но в мире грёз.
28 мая 2015 г.