Как обычно в общаге содом,
Дух вином разогретый,
Поздней ночью за круглым столом
Преферанс, сигареты.
Где бы ни был, всегда рядом Глад,
И железная связка
С Михаилом Бычковым,
свой взгляд
Имел Бабушкин Сашка.
Судьбоносный алел небосвод
Над тугим нашим слоем,
По утрам в восемь тридцать развод,
Командир перед строем.
Слушал «зама» короткий доклад
Сгусток воли и нервов,
А затем прожигал его взгляд
Чёткий строй офицеров.
Командир ни отец и ни мать,
Неприятны с ним встречи,
Мы старались пред ним не дышать,
Развернуть шире плечи.
Подбородок приподнят, молчу,
Другу Гладу накачка,
Но, однако, заметить хочу:
Справедливый был дядька.
В офицерской среде слыл и круг
Из отбросов и сучьев,
Им подставлен под бич был мой друг
Анатолий Никутьев.
Захребетник всегда и везде
Служит ради зарплаты,
Но встречались в армейской среде
И подонки солдаты.
Редко был, я бездельем томим,
Чаще с каплями пота
Занимала движеньем своим
Боевая работа.
Вечерком вновь за общим столом
Подковырки и шутки,
Не монахи,
и часто с вином
Дух витал институтки.
Мою душу, ты ныне не тронь,
Вновь послали курьера,
Но вином не погасишь огонь
И весну офицера.