Ночи черным Бегемотом
Починяют лунный примус.
Я иду домой с работы,
Напевая песни "Beatles'.
Я иду домой уставший,
опустив понуро плечи.
Вдруг за Эйфелевой башней
вышла девушка навстречу.
Нежный взор, сиянья полный,
Ожерелье из брусники.
И в груди запели волны
От тоски необъяснимой.
Я смутился (только малость)
И легонько улыбнулся.
А она вдруг рассмеялась
И исчезла в мраке улиц.
Я пришел домой как призрак,
словно магией сраженный.
И залил 100 граммов виски
освежающим крюшоном.
Но проснулся очень рано.
Что-то было незнакомо.
Аметист зари кровавой
Заливал чертоги дома.
На моей постели рядом
Эта девушка дремала.
Обнаженная плеяда…
Под рукой – роман Ремарка.
Робкий локон светом вышит.
[я своим глазам не верил!]
Грудь красивая, а выше –
Красовалось ожерелье.
Я опешил, сел у тумбы
(что напротив изголовья)
а потом, слегка подумав,
заварил бодрящий кофе:
"Видно, выпил я солидно...
вечер - словно в дымке пьяной.
Как зовут ее? Полиной?
Вероникою? Татьяной? "
Но потом она проснулась,
Улыбнулась на мгновенье,
И накинув ситец лунный,
Молча юркнула за двери.
Я допил остывший кофе,
[самый странный кофе в жизни]
Как на огненной Голгофе
В голове мелькали мысли.
И забыл ее как-будто,
День мелькнул звездой веселой.
Но на следующее утро
Я увидел ее снова.
Это выглядело лестно,
Как в сомнительном романе.
И опять она исчезла,
Лишь улыбкой одурманив.
Это утро повторялось
Как по кругу, все сначала.
Лишь пленительную слабость
Незнакомка оставляла
И в груди гудели волны.
Я привык, хоть странно очень,
Ведь наутро я не помнил,
Что случалось темной ночью.
Мне казалось, я влюблялся,
Удивительно печально.
Я не спрашивал нюансов,
И она в ответ молчала.
Мир являлся мне младенцем,
Я смеялся, обескровлен.
Я любил ее всем сердцем,
Самой искренней
любовью.
*
Через месяц по ошибке
Кто-то обнаружил тело:
Парень с мертвою улыбкой,
Но на шее, сине-белой,
Сотня крохотных отверстий,
Как последствия укусов.
Ведь любовь сильнее смерти.
Это высшее искусство.