У меня в груди прорастает плющ, как тоска растет о незримом ком-то:
Вот пронзает легкие, селезенку, проникает, как подходящий ключ, в мое сердце.
Где отыскать мне сил, чтобы вырвать эту заразу с корнем?
Ты звучишь во мне тяжеленным горном, прорастаешь деревом иггдрасиль.
Я бессильна – я не кривлю душой.
Но во мне, иная рождаясь сила, творит то, о чем ее не просила: подчиняет воле совсем чужой.
С этой тягой, вовсе ненужной мне, становлюсь некаменной и простой я, без земли устойчивой и покоя,
без надежды выиграть в такой войне.
Я молю, чтоб был ты таким, как все:
был пустым, обманчиво-постоянным, никогда не раненным, часто пьяным, неглубоким,
вечно во всей красе, да без внутренней –
вот я чего хочу.
Чтобы было всё’ это напускное – меня просто, знаешь, тогда накроет – покричу, повою, да замолчу.
Но ты смотришь, кажется мне, насквозь – проникаешь внутрь, пускаешь корни.
И берешь так нежно меня в ладони, что я таю в них, как пчелиный воск.
Говорят, что к минусу тянет плюс – я боюсь срастись в нераздельный атом, и сотрет нас в пыль беспощадный фатум.
Ты меня
целуешь –
и я
сдаюсь.