Ирине С-й
Она — до дна одна. Таращится без смысла
В радушное окно троллейбуса, дрожа.
Услышав от бомжа: „Вино твое прокисло!..“ —
Не проглотить из слёз солёного ежа...
Дай Бог ей хоть на миг опору... Нет — перила!
Что это за подъезд?.. В глазах вода... вода...
Она тем и жила, что царственно дарила
Клошарам при лаптях — с обувкой города.
Они учились есть, прихлёбывая тише...
Они забыли — как! — ей кланялись тогда...
Измерив крутизну позора и престижа,
Они ещё звонят, мол, «горе — не беда».
В ответ она молчит... Прилежно „воспитует“...
Не копию... Но тон, манера, запашок! —
Он без отца растет. Он кушает. Бунтует.
И, как отец, в обед ослабит ремешок
На дырочку одну... Он главное творенье!
Да разве это груз? Полжизни, но какой!
Борьба за жизнь двоих в ладонях у смиренья
И взмоленных ночей предутренний покой...
Забыто место, где зарыт оклад таланта,
На загнанных коней перевелись стрелки,
И падает слеза на „крестик“ фолианта.
...А где-то на земле есть рая уголки...
май 2006