«…Упали пальцы на лады,
И полились Шута напевы… »
детская народная песенка
«Мой черный человек…»
А.Пушкин
..............................
..............................
..............................
Стал днём рожденья моего Шута.
...Дни-ночи проводя у колыбели
С надеждой каждый вдох его встречал,
Гордился, не кичась, своим твореньем -
Еще бы, изваять себе врача!
Он вырастет! Да смехом, смехом всмятку
Всю боль , весь страх в душе распотрошит,
А если надо – верную заплатку
Улыбкой доброй сердцу сочинит.
Не по часам взрослел, а по минуткам,
Нет, не хватал – глотал все на лету,
И походя, и присказку, и шутку,
Он выдать мог на первом же году.
Ух, как я восхищался нашей парой
Не пряча брата в келье, под замком:
Веселый, добрый, рослый, умный малый –
Любимец всех, кто был со мной знаком.
Носился с ним и нянчил – умник с торбой –
Еда, аперитив – все только с ним,
Я не заметил этой грани тонкой,
Когда Шут стал чужим… Совсем чужим…
Придя в спектакль невинным Арлекином
Он девственность охотно не сберег –
Все толще слой наложенного грима,
Все громче скрип нестиранных чулок…
И с каждым новым годом Шут мой злее,
Дурное слово может напугать,
Коварством отдают его затеи –
Разбужен зверь – ни взять, ни потерять.
Нечесаный, обветренный и грубый,
Обсыпанный паршой разгульных дней,
Сменив гитару нецензурным бубном,
Он будоражит ночь и сторожей.
Недельная щетина прибауток
Предтеча то ль оскала, то ль соплей,
Уже давно в любое время суток
Услышать можно грубое: «Налей!..»
Да, дьявол с ним! Подлец не зная меры
Готов махнуть все разом со стола,
А я… А я вливаю в эту стерву
Все что горит, с слезою пополам.
Пусть продерет до самой подноготной –
Ему в утробу лью совсем не мед,
Но… тянется опять ладонью потной…
Одна беда – Он без меня не пьет.
На утро легче смерть, чем пробужденье,
Мешком под душ себя отволоча,
Я с ужасом вдыхаю отраженье –
Черт! Шут давно мой в маске палача!
Как искушен в пристрастиях и пытках!
Как ловко он все изодрал во мне!
Латать! Латать!.. Да спрятаны все нитки,
Нет правил в необъявленной войне.
На конфетти пошли мои прорехи,
На звездочки искусственных снегов,
Всё в карнавал! А мне не до потехи…
С недавних пор – я только тень его.
Он – автор ежедневного либретто,
Он – композитор самых скользких нот,
Шут намекнул мне как-то за обедом,
Что запросто меня переживет.
Да он уже не Шут – а карлик злобный,
Упившись, обнимается урча,
Любое место делается Лобным –
Я засыпаю в лапах палача.
День-ночь, ночь-день слоняются в бесцелье –
Измотанный, забитый и ничей,
Найти ответ пытаюсь сквозь похмелье:
Где палача искать для палачей?!.
Ну, где же тот обетованный холмик,
К которому губами, лбом прильнув,
Смог прошептать бы: «Бедный, бедный Йорик…
Я… я… я… я… Тебя я первым помянул!»
Противлюсь, как могу, его бессмертью,
Но ничего поделать не могу,
И в этой бесконечной круговерти
Сам у себя в клиническом долгу…
Я отделил вопросы от ответов .
Казалось – очень лихо отделил,
В своей мечте закутавшись, как в пледе,
Но… что-то там за пледом упустил.
Плут… Циник… Шельма… Крохобор… Катала –
В пузырчатом застиранном трико,
Мой черный Шут! Мой похотливый карла…
Но мы ИСЧО посмотрим кто кого!...
2005, 2015