Строка живёт по правилам своим.
Кого найдёт прохожий в этой раме?
Она – язык, а я – как будто мим:
мой голос не услышать за словами.
Ей кажется, что слово налету
украдено героем у паяца,
но, как легко, доверившись листу,
друг другу незнакомыми остаться.
Не распечатать жизни в книжный том,
и нет различий: горше или слаще,
но ей не стать сиреневым кустом,
а мне нужна сиреневая чаща.
В моих руках она – всего лишь нить,
и пусть порой владеет сном и речью –
ей за меня не быть, и не любить,
и не присвоить имя человечье.
Мы не похожи – словно дочь и мать:
её удел – носить чужие лица.
И всё равно, как будут называть
лицо, что мной не сможет притвориться.