Полыхают костры рябины,
полыхают по всей округе.
Я пытаюсь забыть, любимый,
всё, что было до злой разлуки...
Как кружились прощально листья,
птиц мелькали безумные стаи.
Мне хотелось к тебе прислониться,
тихо в счастье растаять ... растаять.
Сберегали берёзок кроны
предзакатное золото солнца.
Я и мыслью боялась тронуть
и захлопнуть твоё оконце.
То, в котором мой тихий свете,
мой заветный и нежный лучик,
тот, что душу так сладко греет,
разгоняет и мрак и тучи...
Я глаза твои вспоминала.
Свет-тепло, что они излучали,
всё по-новому понимала.
И слова – звучали, звучали...
Улеглось. Над полями стлалась
тишь – пуховое одеяло.
От предчувствий сердце сжималось:
знала я, что тебя теряла.
Не погаснут костры рябины –
в снежной замети помнить буду.
А с весенней шалой стремниной
я дождусь возвращения чуда.
Может встретимся мы с тобою
там, на тонком мостке над речкой?
Радость наших глаз успокоит
боль-тоску прошлых ран сердечных.
А сейчас догорают рябины.
И пускай догорят в печали!
Всё мы снова начнём, любимый.
Всё, на белом листе, с начала...
1998