"Ах, Александр Сергеевич, милый -
Ну что же Вы нам ничего не сказали..."
Юрий Шевчук
...Я к Пушкину иду через года...
В столице - заезжая иногда -
Спешу к нему, как выйду на бульвар.
Не носят нынче черный боливар.
И больше не встречается в пути
Мне тот, кого России не найти.
Нет - в церкви, где, венчаясь с Натали,
Поэт грехи былые замолил.
Не слышно прежних домыслов молвы,
Что зачастую были не "на вы".
Но живы улицы из тех далёких лет,
Экскурсоводы чтут "московский след",
Не забывая на Арбате дом,
Где танцевал с женою молодой.
На площади, где - бронзовый - отлит,
В июне солнце щедрое палит.
Не зря в народе "Пушкою" зовут
Поэтов "мекку". Всюду узнают
Её в аккордах порождённых строф,
В глубинах душ пылающих костров.
Что нам Америка? Чикаго и Канзас?
Когда есть свой лирический Парнас,
Являющий десятки эпиграмм,
Под чарочку (не более ста грамм).
В Первопрестольной пару дней побыв,
Зов северной Пальмиры не забыв,
Я направляюсь "Красною стрелой"
Туда, где было "праведно зело".
А чтоб душа осталась весела,
Начну-ка лучше с Царского Села.
Чтоб через день, как добрый старый друг
Дарил мне встречи милый Петербург,
Где "медный всадник" устремляет взор
На мощь Руси (а где-то - на позор).
Пусть снова в Эрмитаж не попаду,
На Мойку обязательно зайду.
А после тихо, с берега Невы,
Скажу Поэту: "Как же вы правы..."
И белой ночью долго, до утра,
Я буду пьян от города Петра.
Пусть не пойму, какая из причин
Свела в дуэльном жребии мужчин
И забрала у грациозных Муз
Того, с кем был "прекрасен их союз".
Кто в поединке не уронит честь.
Дантесов и сейчас не перечесть.
Зачем же Чёрной речки канитель
Пустила гения в февральскую метель?
Когда, казалось, выживет... А он...
Но пуля всё поставила на кон.
Нельзя привыкнуть, что уходят те,
Кто после смерти... Вновь - на высоте,
Оставив вёрсты пройденных дорог
Для нас, потомков...
... Чтобы эхом строк
Манила Псковщина, где с красками зари,
Поэт в Михайловском стихами говорил.
Где сохранилась белая скамья,
Свиданий памятных романтику тая.
И домик няни,"раненый" в войну,
Давно вписался в эту тишину
С холмов тригорских открывалась ширь,
Сама природа молвила: "Пиши..."
Чтоб он, творец, от странствий не устав,
Не прозой изъяснялся на листах.
Чтоб в стороне от суетной молвы
Найти сюжет онегинской главы,
Желая в рифмах новое зачать,
"Мгновеньем чудным" Анну величать,
Когда "вечор" менял июньский день.
И вот уже луна дарила тень,
И молчаливо ночь в свои права
Вступала, неизбежностью права...
..Так было, но за вереницей лет
Я вижу прежний негасимый свет.
На том же месте яблоневый сад,
В кустах сирени - выцветший фасад
Усадебного дома. Тень берёз,
Всё, как тогда - беспечно и всерьёз,
Как раньше, в дни, когда неутолим,
Он говорил с портретом Натали
От Сороти - реки знакомый ров
К обители... Его последний кров,
Открывший двери сотням прихожан,
Когда молитвой к Богу приближал.
Там лестница зовет под купола,
Под шпиль, деливший небо пополам.
Там дышат камни стен монастыря
И тридцать семь Свечей у алтаря.
А на могиле множество цветов...
При жизни к ним был как-то не готов.
...Пришел и я к Поэту на поклон,
"Восторженными чувствами полон..."
.. И снова - говорю вам не тая,
Я еду к Пушкину в старинные края
Тверской земли, где отпуск провожу -
Берновским парком вечером брожу.
И нахожу, как прежде, без труда
Беспечность лип у Круглого пруда,
Где в эту пору - лилиям цвести,
Где дал Господь надежду обрести...
Там небо - голубее, снег - белей
Карета в праздник - не для королей.
Именье Вульфов, Прутня и Торжок,
Дома, церквушки, Тьмаки бережок.
Лесные тропки, бархатный закат,
Туман над лугом, речки перекат...
Цветущий лён на солнечных полях,
Малинники, где слушал соловья,
А в Курово-Покровском, видит Бог,
И ныне для стихов найдёшь предлог...
Хотя не там - родные берега,
Но... Бесконечно сердцу дорога
И в час вечерний, и в начале дня -
Волжанка-Старица, крестившая меня.
Как колыбель поэзии моей.
И я готов рассказывать о ней,
Как о судьбе, которой дорожу,
А, как приеду - даже покажу,
Где, в центре городка, не при делах,
Поэт бывал замечен на балах.
Где главной улицей в кибитке проезжал,
Привычной рифмой чувства выражал.
И Катеньке Вельяшевой в альбом
Писал, что тоже стал её "рабом".
"Воспомнив" её "взоры и глаза",
Где омут, колдовство и бирюза.
Зато себя - с усмешкой и тоской,
Назвал -"вампир в губернии Тверской".
По осени - опять знакомый путь:
Поманит Болдино. Ну как не заглянуть?
Там тоже слышен колокольный звон.
Не позабывший гения поклон.
А он, увидев "в золоте леса",-
Назвал пейзаж "прощальная краса".
"Очей очарованье" и сейчас
Багрянцем тихим привлекает нас,
С годами не погас "не ближний свет" -
Любил Нижегородчину поэт...
Он жил мечтой. Гусиному перу
Взывать не приходилось к топору,
Кричать "В ружьё!". Скорей, наоборот...
За что его и жаловал народ
Родной земли. Не зря же второпях
Искал сюжет в заснеженных степях,
Под Оренбургом... Заключив пари,
Симбирских барышень проездом покорил.
И с дочкой капитанскою роман
Лишь... вымысел, а вовсе не обман.
Смотритель станционный - персонаж
Вполне реальный И корнями - наш!
...Огромна Русь. Но сердце не велит
Забыть простор языковской земли,
Которой тоже "лиру посвятил"
И дважды парк с усадьбой навестил.
Там ель жива - на склоне, у прудов...
И в новый век из разных городов,
Из суеты обыденно-мирской,
Утративший название "ямской",
Зовёт к почтенью тот же самый тракт,
А Пушкин - никакой не артефакт! -
В творениях остался среди нас:
Всё те же кудри, профиль и анфас.
И раньше. И сегодня. И всегда.
Какие бы ни выпали года,
Он рад вам. Пусть дорога не легка,-
Она открыта каждому... Пока
Идут вперёд, кто подлости не ждал,
Для них Поэт надежду пробуждал.
И те, кто ныне чист перед молвой...
Читают Пушкина!
Он в - творчестве - живой!