Наперекор молве людской
останусь ею очарован,
как он когда-то Гончаровой
и Пушкиной, так я - Ланской.
Будь дворянин ты или нет -
мужик - всегда невольник чести
своей жены, своей невесты,
тем боле, если он поэт.
И, всяко, проще для него -
презреть придворную карьеру,
под пистолет, шагнув к барьеру,
подставить светлое чело.
А бабе – что? Ведь бабий век
и при большом уме короткий,
и плачут малые сиротки.
А баба тоже человек
в значеньи самом бытовом.
Да мало ль, что ещё стрясётся…
а закатившемуся солнцу –
всё больше славы от того.