Необходимость возникла – необходимость в русской доктрине.
Российской доктрине, если хотите какой-то мнимой политкорректности.
Но – российский, россиянин – и пусть меня упрекнут в неполиткорректности! – в некоторых случаях это слишком обтекаемое слово, осторожное, стеснительное, заигрывающее, даже подобострастное. Русским пора прекратить стесняться – невозможно никого обидеть, произнеся: русский, русское. Ведь никто не обижается, когда звучит: мордвин, белорус, татарин, дагестанец, калмык. Пожалуйста, не тычьте мне в лицо другими примерами и разными ассоциациями – вплоть до ассоциаций с анекдотами. Мы сами довели себя до того, что произнести название национальности кого-либо из нас стало стыдным или почти стыдным!
Но вернусь к тому, с чего начала – к необходимости создания русской доктрины. Почему чувствую нужду в ней? Потому что вижу, как унижают русских даже тогда, когда это кажется крайне неуместным и даже невозможным. Вчера вернулась из села Большое Болдино, где проходил Всероссийский Пушкинский праздник поэзии. В год литературы ждала от этой поездки чудесных встреч с российскими поэтами (здесь слово "российский" вполне на своем месте), с красотой русского поэтического слова. Но вернулась униженная и оскорбленная.
Узнав имена специальных гостей нынешнего Пушкинского праздника из числа российских поэтов, удивилась, мягко выражаясь, слабому творческому потенциалу некоторых (если не большинства) из них, который посчитали достойным, чтобы представить русскую и российскую поэзию на таком-то празднике да в Год литературы. Захотелось немедленно узнать, каким образом определялся их состав – ах, подумала я, возможно, почти никто из маститых поэтов не смог присутствовать в этом сакральном для каждого стихотворца месте в Год литературы? А приехали только те, кто самолично пожелал почтить своим присутствием Пушкинский поэтический праздник? Пришлось пойти на определенный шаг, чтобы выпытать эту организационную тонкость у местных устроителей Пушкинского праздника: оказалось, что состав представителей от российской поэзии выбирался и утверждался заранее и в очень высоких инстанциях.
Вот чего ворчишь, скажете вы мне, ну не нравится тебе кто-то из поэтов, так это твое личное дело, а организаторам виднее, кого приглашать и представлять российскому народу как последователей пушкинских традиций. Или не пушкинских, что тоже хорошо, если выглядит достойно. Ну да, отвечу я, мое личное дело, кто мне нравится или не нравится. Но ведь обида возникла далеко не личная.
Представьте себе: прекрасный дворец, построенный (со многими трудностями достроенный, но не в этом суть) только благодаря сакральности этого места и для России, и, хочется думать, для мировой литературы в целом. Представьте на сцене этого дворца высоких гостей из Правительства России и Правительства Нижегородской области, произносящих в самых возвышенных тонах приветствие Празднику и его зрителям. Представьте музыкально-танцевальные номера местных артистов, достойные и столичной сцены. И портрет А.С. Пушкина, висящий над сценой. А что же после? А после вышли на сцену те, кто должен олицетворять собой гордость нашей Поэзии. И первое, что услышали зрители – это посредственно-дворово-застольное стихоплетство про граненый стакан, похмелье, девок на поляне, и в коем был мимоходом помянут – случай обязывал? – поэт с курчавой головой и с этим самым стаканом в руке. Завершился сей выход призывом "пить" и выкриком "ура". Следующий выступающий как-то неловко попытался исправить эффект от "поэтического слова" своего предшественника, но – увы! – первое впечатление ничем не исправишь, что и подтвердила своей репликой моя незнакомая соседка по месту в зрительном зале. Из примерно десятка выступающих только один-двое – ну, максимум, трое – произвели достойное или более-менее достойное впечатление. Да еще пара юных литераторов, приглашенных на сцену дополнительно, дали надежду, что русская поэзия все же имеет виды на свое достойное существование. Но это мало помогло - все просто утонуло в первых бравурных звуках оды граненому стакану. И, увы, рифмованные строчки о рюмке прозвучали не от единственного автора.
Финальным аккордом в выступлении поэтов была песенка, текст которой показался мне, православной, весьма оскорбительным – молодой автор, назвавшийся русским репером, спел под гитару свои стихи про некоего иудея, который путем мошенничества (по тексту: подсыпал заранее принесенный в кармане порошок в воду, придавая ей вид и вкус вина, бросал камни на дно водоема, чтобы пройти по нему "аки по суху" и т. п.) создал христианскую веру – мол, вот какой хитрец-молодец, всех облапошил, но зато мы теперь имеем свою религию. Текста этого в интернете не нашла, рассказываю о своем его восприятии в момент выступления "репера" – но хотелось бы найти этого автора (фамилии не запомнила), и спросить, что же он хотел всем этим сказать.
На следующий день поэты продолжили свои выступления в Лучиннике, и среди в основной своей массе не запоминающихся, серых строк "выделился" текст про жизненный кайф от "русских пельменей из свиной ляжки, которая толще Дашки", и только они-то и делают человека счастливым. К сему автором "пельменной оды" были присовокуплены слова Достоевского о том, что русские без чего-то там дрянь – но с добавлением "от себя": а вот, мол, без Пушкина так точно дрянь. Ну, сказать можно все, что угодно. Особенно гению. В определенном контексте. Но кто дал право негению одним махом стирать высокие и неисчислимые достоинства русских? Возможно, Пушкин не стал бы Пушкиным, не родись он на земле русской и не напитайся истинно русским воздухом, который в Большом Болдино чувствуется особенно ярко?
Что же запомнилось из выступлений поэтов на этом празднике Поэзии, что звучало особенно навязчиво? А то, что русский бренд – это граненый стакан, похмелье, девки, еда вместо духовности и что русские – пьянь, рвань и вообще полная дрянь. Вот это все, считаю, унизило и оскорбило и Пушкинский поэтический праздник, и год литературы, и пришедших на праздник любителей поэзии, да и всех русских, и память самого Пушкина. Попросту выражаясь, произошло осквернение этого сакрального места. И даже портрет Поэта, висевший над сценой, – так показалось не только мне одной – менял выражение лица в зависимости от того, что звучало со сцены. Чаще оно было недовольным, а временами и просто возмущенным.
И только один из поэтов вспомнил, что нынешний год литературы еще и юбилейный год Великой Победы.
Но есть о чем сказать и самыми добрыми словами – как же хороши были выступления приглашенных нижегородских артистов и участников художественной самодеятельности! Как отточены их танцы, как восхитительно звучали их живые голоса, как великолепны их костюмы! Реплика из зала обычного зрителя: "Такого концерта не увидишь даже по телевизору!" Сама организация праздника была на очень высоком уровне - устроители этого Праздника Поэзии - и русского духа вообще - достойны самых благодарных слов. Вот только поэты, на мой взгляд, очень уж подкачали. И даже если я плохо знаю творчество приглашенных на этот праздник авторов, то уж они-то знали, куда едут и какая ответственность на них лежит – представлять русскую поэзию в святом для русских месте да еще и в год литературы... Поэт - существо чуткое. Настоящий поэт должен знать наверняка, какое впечатление он оставляет после себя.
Да, а при чем же здесь русская доктрина? А была бы она, помнили бы о ней, знали бы ее назубок те, кто вещает нам со сцен больших и маленьких, то, может быть, не пытались бы некоторые их них – особенно с таких высоких трибун как трибуна Всероссийского пушкинского фестиваля поэзии – не пытались бы они опускать до уровня стихоплетства и уровня граненого стакана и "дашкиной ляжки" нашу поэзию. А значит, и весь русский народ. Уж не говорю о других аспектах нашей жизни, в которых кто походя, а кто настырно, пытается представить все русское никчемным, низменным или вообще выдать за фикцию.
Не знаю, есть ли на самом деле доктрина, направленная на уничтожение русского духа, но теперь я уверена, что доктрина на его сохранение точно быть должна. Не потому, что есть риск русским стать бездуховной нацией, а чтобы поддержать русских в такие вот моменты - когда взявшие слово этих самых слов не выбирают.