Стою, обвит страстями, как лозой,
Перед дорогой, деревом и домом.
Давид Самойлов
Однажды дом мой от себя устанет
Вздохнёт фрамугой: слишком долго жил,
Захлопнув створки прадедовых ставень,
Уснет вблизи заброшенных могил.
И дерево, – под ним играл ребенком, –
Махнёт пожухлой кроной: «Уходи,
Я высохну, но для побегов тонких
Игра детей, быть может, впереди».
Услужливо дорога отзовется:
«Катись подводой и плетись арбой,
Шагай без устали, а доведется,
Делись дорогой, хлебом и судьбой».
И мне не жаль, я слишком долго медлил:
То солнца жар, то острый серп луны,
То милых рук мучительные петли,
Озера глаз бездонной глубины.
Alea iacta est, [Алэа Якта эст] у рубикона*
Я сделал шаг к свободе, я – изгой.
Но дерево склоняется в поклоне.
И дом блестит оконною слезой.
*Но брошен жребий, я – у рубикона
*Alea iacta est (также Alea jacta est, лат. — «жребий брошен», досл. «кости в действии») — фраза, которую, как считается, произнёс Юлий Цезарь при переходе пограничной реки Рубикон на севере Апеннинского полуострова.