И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
М.Волошин
На закат солнца – скалы и вершины Карадага, на восход – высокие холмы, пожалуй, даже – небольшие горы, а между ними у моря – Коктебель.
Каждая из этих поросших степной травой гор имеет своё имя. Но сейчас меня интересует только одно из них – Кучук-Енишар. Эта гора высится почти на 500 метров на востоке (примерно в километре от посёлка, смотря откуда считать, конечно). Из Коктебеля Кучук-Енишар видна с разных точек, да хоть бы и с берега, прямо с пляжа. Только спросите знающего человека, как пройти к могиле Максимилиана Волошина, и вам укажут на эту гору. А присмотревшись внимательно, вы разглядите на её слегка горбатой вершине: слева – триангуляционный знак, а справа – дерево, возле него и похоронен поэт...
Поднимаясь ранним утром по каменистой тропке и постоянно оглядываясь на Коктебельскую долину, чтобы щёлкнуть фотоаппаратом, я понял, за что так любил Волошин свою Киммерию.
Виды открываются замечательные, особенно – для моего непривыкшего глаза, наверно. И чем выше точка обзора – тем великолепнее. Слева – бесконечная морская гладь, прямо – в голубоватой дымке гряда Карадага. В долине – то, чего Макс в его время ещё не мог видеть – зелень, разноцветье домов посёлка, пёстрая полоса набережной и пляжа.
А вокруг – от моих ног до самой подошвы горы и на соседних холмах – золото трав…
Зной и ветер. Подъём тяжеловат, но на высоте дышится легко. Говорят, здешний воздух целебен – смесь морского, горного и степного.
Ещё пару метров вверх по тропинке, мимо таинственной, вмурованной в нависающий камень маленькой мемориальной плиты (надпись сразу не разберёшь, может потом на снимке прочитается лучше?), мимо вырубленной в другом камне скамейки, – и вот вершина, вот то самое дерево, оказавшееся на деле просто большим кустом боярышника, разросшимся вокруг засохшего и спиленного ствола, к нему ещё и куст шиповника прилепился.
Одинокая, большая, составленная из двух кусков надгробная плита с надписью. Именно одинокая – первое ощущение. Нет ни памятника, ни креста, только куст зеленеет рядом (как он тут живёт на этих камнях, на таком ветре и жаре?). Я, конечно, видел раньше фотографии, панораму этого места... Да, всё так, только теперь уже – вживую: вот она, могила Максимилиана Волошина.
Под этой плитой покоится и жена его – Мария Степановна Заболоцкая, намного пережившая мужа.
Как и на виденных прежде фотографиях – множество гальки, говорят, так хотел сам поэт, чтобы вместо цветов люди приносили камешки с берега моря.
Только я не знал, что камни, лежащие и на плите и около неё – почти все с надписями!
Города, страны, даты…
Добавляю свою горсть каменьев, принесённых с берега моря. Именно каменьев, ведь там и агаты, и халцедоны и яшмы – не как-нибудь!.. Много их явил на свет из раскалённых недр древний вулкан Карадаг и отшлифовало море… Много, как и талантов доброго гения здешнего края.
Кто был Волошин для Коктебеля, Крыма и не только – это отдельный разговор. Поэт, переводчик, художник, искусствовед, философ, критик, даже и астроном. А вот ещё живое напоминание – высоко над холмами появилась сцепка: самолёт поднимал в небо планёр. Ну конечно: Планерское-Коктебель! И к созданию центра планеризма, а там начинали Королёв, Илюшин, Антонов, Яковлев, приложил, как говорится, руку Максимилиан Волошин…
Кто-то заботливо оставил на плите шариковую ручку. Не начертать ли что-нибудь и мне? Нацарапал с трудом на камешке: «Киев» – всё же он оттуда родом, земляк…
Пора возвращаться. Прощайте, Максимилиан Александрович, доведётся ли ещё раз…
Назад можно спуститься и другой тропинкой – той, что идёт от триангуляционного знака. До него – метров пятьдесят. Выполнив этот «траверс», вблизи обнаруживаю, что вся стальная конструкция этой геодезической пирамиды обвешана, как флажками, полиэтиленовыми пакетами (раньше встречал подобное, пионеры оставляли в памятных местах свои галстуки). Ну, что ж – люди отметили своё пребывание здесь. Хорошо уже то, что на ветках куста у могилы ничего не оставили.
Совсем жарко стало. Пора спускаться к морю...
Вот и берег. Здесь, на самом восточном краю коктебельской бухты – чистая, прозрачная вода перекатывает мелкую гальку, ту самую, разноцветную. А вот народа на пляже утром – давно заметил – немного, спать они приезжают в Коктебель, что ли?
Ещё метров двести в сторону посёлка, и уже берег переходит в более-менее благоустроенную набережную. Многочисленные кафешки, магазинчики, лавки сувенирные и т.п. – едва заметно упорядоченный "шанхай"!.. Тут же, к сожалению, – непременное и традиционное издевательство над природой – дельфинарий (знай наших!).
Но вот снова напоминание о Волошине: его дом, ставший теперь музеем, площадь его имени с памятником поэту-путешественнику – в самодельной хламиде, с посохом в руке.
А вдали, на карадагской скале Кок-кая, – созданный природой его профиль, обращённый в море...
Июль – август 2011,
два года до аннексии Крыма.