Когда меня спрашивают, бывал ли я когда-нибудь в Грузии, то я обычно отвечаю, что, пожалуй – нет. Почему же – «пожалуй»? Да потому что один раз, очень давно, я всё-таки провёл целый отпуск в Гудауте. Это хоть и не центральная Грузия, но её автономная республика Абхазия. А вот сейчас это и не Грузия и не Россия, но «самостоятельное» государство. И мне дико смотреть (в Интернете, конечно) на теперешние фотографии тех обезлюдевших мест... Но если войны развязывают, значит это кому-нибудь нужно? Кому?
Летом 1976 года мы с женой отправились в место более южное, чем уже ставший привычным для нас берег в Краснодарском крае, – поехали в Абхазию. Но как же случилось, что заядлые туристы, оставив на этот раз до'ма в Киеве своё походное снаряжение, вдруг поехали «дикарями» на частную квартиру в город Гудауту?
Всё просто: наш с женой ежегодный палаточный отпуск у моря – в ущельях в районе Геленджика – уже несколько приелся, хотелось посмотреть, как же отдыхают на юге большинство «нормальных» граждан, и самим попробовать. И вот что из этого вышло…
Дорога туда – особенно не запомнилась, разве что эпизод с массовым десантом из вагонов, на южном (уже!) полустанке при виде струи водопроводной воды, льющейся из крана на огороде какого-то дядьки. В поезде как раз выпили всю запасённую воду – и свою и казённую, вот и выскакивали с котелками, бутылками и т.п. А хозяину огорода не повезло: труба-то была не на краю его картофельного поля, а как раз посреди. И тут – толпа жаждущих. Помню, как он только рукой махнул…
Из Киева в те края поезда ходили максимум до Адлера, поэтому далее, до Гудауты, пришлось добираться уже на пригородном. Надо сказать, что тамошняя, идущая по берегу моря электричка, и электричка привычная для нас – киевская или там, подмосковная, это две большие разницы, как говорят в Одессе. В чём мы довольно быстро убедились. Из-за одноколейности пути приходилось подолгу стоять на разъездах. Правда, более опытный народ этим пользовался, при каждой остановке освежаясь в море. Риска отстать практически не было – пока не пройдёт встречный поезд, видимый издалека, твой с места не тронется, да и машинисты, наверно, учитывая обстоятельства, заранее подавали гудок, и не спешили с закрыванием дверей. Поэтому, ещё не доехав до Гудауты, мы уже сообразили, что при такой тутошней черепашьей езде, наши запланированные по карте ещё в Киеве железнодорожные вылазки из Гудауты в Новый Афон, или в Сухуми – вряд ли состоятся. Это был для нас первый, но не главный сюрприз от МПС.
Вид вокзального перрона и миниатюрного вокзала в Гудауте произвёл приятное, какое-то успокаивающее впечатление после долгой и довольно утомительной дороги. Тут же у выхода из вагона быстро решился и вопрос с жильём: сразу несколько предложений, на выбор.
Городок небольшой, до места жительства хозяйка довела в несколько минут. Вот, пожалуйста, – большой частный двухэтажный дом, разделённый (с соседями-совладельцами) на два входа. Во дворе несколько деревьев, большой навес, летняя кухня: столы, посуда, холодильник. Душ и всё прочее тоже имеется. Наша комнатка – на втором этаже, меблирована минимально, но вполне достаточно для нас, привыкших к палатке. Прямо в открытом окне висят большие и совсем уже спелые груши с ближнего дерева!
Других квартирантов не видно. Конечно, все на море.
Ну и мы, чтоб не тратить даром драгоценное южное время, отправляемся на местный пляж.
По дороге присматриваемся к достопримечательностям этой южной уже, пожалуй – субтропической жизни. Но бросаются в глаза не столько незнакомые деревья и растения, сколько подробности уклада жизни. Вполне узнаваемые тётки на лавочках у ворот вполне среднерусских или украинских провинциальных домишек, чуть ли ни с семечками в горсти, и тут же, чуть поодаль – явно восточного типа молодые люди, уселись на корточки в кружок прямо посреди проезжей части дороги, беседуют о чём-то. Похоже, давно здесь сидят. Одеты в чёрные костюмы и чёрные же туфли на толстенных подошвах. Что за мода такая? Ведь лето, юг, жара! Навстречу попадаются женщины, также в чёрном, даже чулки (это летом-то) и те чёрные. Одежда плотная, только лицо не закрыто. Ну, тут понятно, – традиция, ислам. По пути – небольшой магазин, похоже – хлебная лавка. На вывеске загадочная надпись: «Ача». Это уж потом мы научились понимать кое-что по-абхазски. Ача – значит хлеб.
Вот и берег моря, городской пляж. Раньше-то у моря мы всегда в диких местах обретались, с десяток людей мимо пройдёт за день, включая наряд пограничников, вот и всё стороннее общество. А тут – цивилизация, человек триста на обозримом, довольно ограниченном пространстве. На «ограниченном», потому что уйти куда-нибудь подальше от привычного набора благ пляжникам, очевидно, лень. Как же: тут и зонтики, и казённые шезлонги с простынями напрокат, и буфет с тёплой газировкой, а то, что вода у берега – помои, так уже привыкли, наверно. И надо заметить, что «помои» – это ещё мягко сказано. Прямо посредине пляжа в море впадает не то ручей, не то речушка. Она течёт, по-видимому, с гор, и по пути «омывает» весь городишко. Вот, оказывается, что за арыки тянутся по улицам вдоль домов, прикрытые сверху кое-где мостками. Правда, нам сразу показались «арыки» эти сточными канавами. Что подтверждалось видом протекающей по ним жидкости, и ароматами, от них исходившими, равно как и от основной струи речушки, растекающейся в «дельте» по центральной части пляжа. Мы так до конца и не «осознали» и не «прониклись» необходимостью существования сей достопримечательности, по-видимому характерной для всех подобных приморских поселений. Но в пользу первоначально-естественного происхождения сего зловонного потока говорило то, что в нем (вот это да!) водились рыбёшки! Пожалуй кое-где – даже кишели. Я, было, сначала подумал, что это, наверно, головастики, но какие же уважающие себя лягушки будут тут водиться? Это же клоака какая-то… И точно, там плавали… вот именно… (ни за что бы не поверил, если бы сам не увидел) – обыкновенные, весьма неприхотливые, знакомые всякому аквариумисту… гуппи! Только, конечно, «дикие», без всякой цветной окраски. Но эта экзотика как-то не вдохновляла. И мы сразу решили, что будем каждое утро уходить куда-нибудь по берегу подальше, на километр, не менее…
Не знаю, как выглядит она и что делается в Гудауте сейчас, через тридцать с лишним лет (впрочем, фотографии из Интернета – не утешают), но вот недавно, в Крыму уже, неожиданно вспомнилась мне эта картина, когда я, специально приехав в Феодосию из соседнего Коктебеля в музей Айвазовского, и, дожидаясь его открытия, решил пройтись по берегу моря. Там рядом, только железнодорожные пути перейти.
Отделённая не очень длинной бетонной стенкой волнолома от места, где купались и загорали люди, не знаю – горожане ли, или приезжие, в море впадала довольно полноводная мутная и зловонная струя – тоже, наверно, конечное звено местной канализации. Эх, Чёрное море, чёрное море…
Но вернёмся на Кавказ. В тот первый день в Гудауте мы таки искупались в море, конечно удалившись от казённого пляжа.
Несмотря на то, что отпуск у нас был длинный, всё же следовало заранее побеспокоиться насчёт обратных билетов. У хозяйки узнали где находится предварительная касса, но когда нашли её, то там выяснилось: чтобы попасть внутрь, к окошку, нужно несколько дней подряд приходить «отмечаться», не явишься вовремя к перекличке – вычеркнут из списка. Ну, процедура знакомая в те времена. Так что придётся посещать ежедневно. Хорошо, что хоть вечером…
Вот, кстати, одна из картинок городка, т.с. мгновенная фотография, запечатлевшаяся в памяти во время очередной такой прогулки.
На небольшую, заасфальтированную привокзальную площадь выступает вполне обычный здесь, не помню, – двух, или трёхэтажный многоквартирный дом, выступает как-то боком. И вот со стороны этого бока, точнее сказать – торца дома, разбит палисадник, но растут там не цветы, а помидоры. Отгороженный колючей проволокой и охраняемый собакой (на цепи и при будке!), этот «частный сектор» нахально врезается в асфальт привокзальной территории. Но главное достоинство этого огородика – отнюдь не овощи, а огромное дерево, растущее посередине его. Хоть и не сезон цветения, но по листьям легко угадывается, что это – та самая «мимоза» (научное название – «акация серебристая»), ветки, с жёлтыми соцветиями которой, весьма популярны в качестве праздничных букетов, их в огромных количествах привозят и продают оборотистые южане к 8 марта в столицах и прочих крупных городах страны.
Было понятно, что с этого дерева в сезон можно иметь на продажу массу цветов – наполнить букетами не один десяток чемоданов. А ж.д. станция с поездами, идущими на север, находится всего в полусотне метров…
Но вернёмся к кассе. Вот так и ходили, наверно – неделю, как бы на ежевечернюю прогулку. А когда очередь наша подошла, и мы были допущены в кассовый зал, то для начала получили второй сюрприз от МПС.
Как я уже писал, прямого поезда между Киевом и Гудаутой (и обратного соответственно) не существовало, поэтому нам нужно было взять билет от Адлера, куда в день отъезда добраться электричкой. Но не тут-то было. Оказалось, что предварительные билеты в Гудауте продают на поезда только здесь проходящие.
То есть, в нашей ситуации нужно было бы каждый день ездить в Адлер, и отмечаться в тамошней очереди… Но сейчас уже на это даже и времени не было.
Раздумывать долго не приходилось, очередь поджимала, да и выбора-то особенно не было – оставалось только брать на поезд, проходящий здесь, и ехать домой в Киев с пересадкой либо в Харькове, либо в Ростове. Показалось, что через Харьков – как-то ближе, ведь это уже Украина…
В общем, «выправили» билеты в купейный вагон №6 на поезд Тбилиси-Москва до Харькова. Ну, хоть что-то решилось, а про то, как будет в Харькове с билетами на Киев – как-то думать не хотелось.
(Это нежданное усложнение нашего маршрута было главным, но, как выяснилось, – ещё не последним из дорожных сюрпризов. Следующий нас ожидал при отъезде, при посадке на поезд в Гудауте.)
На всякий случай поясню, можно было бы сразу взять т.с. «сквозной» билет до Киева, но в те времена не было системы резервирования мест, и пришлось бы всё равно «компостировать» билет на нужный поезд в пункте пересадки в порядке общей очереди.
Здесь стоит забежать вперёд и рассказать, как мы пересаживались в Харькове.
Первым желанием по выходе из, мягко говоря, негостеприимного (почему именно так, потом поймёте) поезда было: не поскорее взять билеты на Киев, а поскорее найти и купить что-нибудь поесть. Запомнилась какая-то ужасно жирная колбаса из вокзального киоска (а больше ничего и не было), наскоро съеденная с белым хлебом по пути в кассу.
То, что поезд отсюда до Киева идёт гораздо дольше, чем мы себе представляли, что, следовательно, приедем мы не раньше 2-3 часов ночи, и придётся ещё стоять и в очереди за такси, – всё это не было, конечно, большой неожиданностью. Тут скорее наша неосведомлённость и неподготовленность к подобному варианту возвращения с юга. А очередным, и, слава Богу, теперь уже – последним сюрпризом от МПС в нашем путешествии стало то, что, заплатив на вокзале за два места в плацкартном вагоне до Киева, в самом вагоне с трудом эти два места для себя «выбили». Причём одно из них «оказалось» на третьей полке, а другое, боковое, – хоть и внизу, но зато с сидевшими всю ночь на нём же (с краешка) тремя попутчиками. Наверняка, проводник хорошо погрелся на безбилетниках, потому и положенные нам места оказались занятыми...
Но вернёмся в Гудауту. Наш отпуск продолжался. С питанием всё решилось как-то просто (без особых проблем, дружно предрекаемых нам ещё киевскими знатоками отдыха «дикарём»). Базар был недалеко, а на приготовление обыкновенного обеда, а заодно и ужина (в тени, на летней кухне) было вполне достаточно полуденного времени, слишком жаркого для морских и солнечных ванн. Конечно, это если не спать до 11-ти, и потом «поджариваться» на пляже в самый зной, а после стоять в столовской очереди. Ну, кто что ищет…
Нашей главной целью были, конечно, море и солнце. Поэтому вставали на рассвете и уходили по берегу далеко от пляжа, туда, где море уже было вполне чистое, а отдыхающих – терпимое количество. Как ни странно, такие места можно было найти!
Каждый день мы уходили всё дальше, время от времени преодолевая различные препятствия – в основном в виде дырявых заборов, всяких металлических сеток с прорехами и перелазами: хозяйчики-администраторы домов отдыха и т.п. заведений (частных «пансионатов» тогда не существовало) настойчиво пытались отхватить и огородить корпоративный кусочек пляжного счастья. Но, судя по тропинке, уверенно протоптанной вдоль берега и по тем самым дырам в заборах, это им не очень-то удавалось.
На третий день наших всё более удлиняющихся вылазок мы набрели на, казалось, неодолимую преграду – путь нам закрывала металлическая изгородь, за которой сплошь росли высокие кусты. Сетка Рабица спускалась к воде и уходила в неё. По морю не обойдёшь. Из-за этой сетки и кустов доносился шум реактивного двигателя. Ну, мы-то уже давно догадались, что упёрлись в ограждение военного аэродрома…
Одна из первых местных достопримечательностей обнаружилась для нас сразу по приезде: где-то совсем близко была авиационная база. Периодически был слышен рёв двигателей, вполне мне знакомый с детства, да и видно было, особенно с берега, – каждую четверть часа (так, во всяком случае, казалось) с северной окраины города, чуть ли ни прямо из горы, выскакивала пара боевых самолётов, и удалялась в сторону открытого моря. Видимо – на боевое дежурство вдоль морской границы. Однажды публика на пляже с интересом наблюдала вдали парашютные прыжки с вертолёта с посадкой в море – очевидно зачётные для пилотов. Приводнившихся парашютистов подбирали на лодки. Поговаривали, что для этого привлекались даже частные моторки…
И вот теперь мы добрались до этого самого аэродрома. Видно, тамошнему командованию уже надоело бороться с пляжными путешественниками, потому что дырка в огороже, к которой всё-таки вела тропинка, была внушительных размеров, а загнутые прутья сетки по краю дыры уже давно и порядком проржавели. За изгородью всё та же тропинка уверенно ныряла в кусты.
Опасаясь, что сейчас как минимум попрут, шагнули в «калитку».
Маскировочная полоса кустов была совсем узкой, и, вынырнув из неё, мы оказались прямо на бетоне аэродрома! Притом – как были, в пляжном «обмундировании», которое живописно дополнялось длинным подводным ружьём, на которое я напялил плед, в попытке как-нибудь прикрыться от палящего солнца. Всё бы ничего, но вокруг было множество людей в военной форме: из ворот подземного бункера выкатывали боевой самолёт, мимо нас на тележке провезли две белые, приличных размеров, ракеты, второй самолёт с работающим двигателем видимо готовился выруливать на старт. Но на нашу, казалось бы, странную здесь, пару – никто не обращал ни малейшего внимания! Помню, я ещё подумал тогда, хорошо, что сегодня выходной – офицеров не видно, а пилоту в готовящемся самолёте, – конечно не до нас. Тем не менее, мы посчитали правильным поскорее миновать этот небольшой уголок аэродрома, и снова нырнуть в кусты. Всё та же тропинка (вернее – продолжение прежней) привела нас к выходу – опять же к дыре в сетке. А дальше был снова «цивильный» берег. И немного пройдя вдоль него, мы нашли что искали, – удобное, почти безлюдное местечко у чистой, прозрачной воды, правда, не сказать, чтобы слишком тихое.
Вот туда, за аэродром, мы и стали ходить каждое утро, а во второй половине дня – куда-нибудь поближе, но всё равно «центрального» пляжа избегали до конца пребывания здесь…
Как я сообщал, была у нас такая задумка ещё дома – несколько дней потратить на поездки в интересные, соседние с Гудаутой места. Идея, от которой мы отказались по причине железнодорожной, упомянутой выше. Впрочем, существовали ещё и автобусные экскурсии. Впоследствии, когда уже ездили отдыхать не на Кавказ, я в Крым, мы часто пользовались там подобными автобусными услугами,объездили почти все достопримечательности полуострова. Но тогда, в Абхазии, выбрали только одну поездку, но зато какую! На озеро Рица.
Выехали сырым утром, несколько намокнув под дождём, долго дожидаясь автобуса и гида. Наш чичероне оказался разбитным молодым человеком, хоть и местным, но с явно курортными «отдыхательными» настроениями: посчитав, что его функции гида заканчивались в горах, он преспокойно занялся своими личными делами там, у озера, спровадив нашу группу самим наслаждаться красотами жемчужины Кавказа. Перед тем, в дороге, как водится в таких поездках, он выдал всю полагающуюся стандартную информацию о здешних местах, о даче Сталина, там расположенной, о пропасти «Прощай Родина», о происхождении высокогорного озера, особенно он напирал на слово «карст», очень ему нравившееся. Про камень, на котором пел, по слухам, когда-то Поль Робсон. Про вкуснейшую форель, которую подают в ресторане на дальней стороне озера – туда нас, оказывается, подвезут на катере, прогулка на котором входит в программу экскурсии!
Рица встретила нас горной свежестью и сыростью – здесь тоже моросил дождь. Не успев даже осмотреться как следует, быстренько погрузились в катер и помчались вдоль берега любоваться видами. Только сквозь полосы дождя на стекле окон (или всё-таки «иллюминаторов»?) разглядеть что-либо было почти невозможно…
Движение по большому кругу обманчиво, как это случается в лесу. Когда нас высадили, мы стали осматриваться в поисках обещанного ресторана со знаменитой форелью, но с удивлением вдруг сообразили, что стоим на том же причале, с которого начали плавание. То есть мы описали по озеру полный круг под дождём, вот и всё удовольствие! На катер уже погружалась другая группа туристов. А ресторан с большой открытой верандой всё-таки обнаружился, но, наверно совсем не тот, о котором рассказывал наш испарившийся гид. Форелью здесь и не пахло, но был … шашлык! Тоже неплохо, тем более что есть уже хотелось.
Со скидкой на общепит, поданное восточное блюдо выглядело вполне съедобно. Правда, меня, как инженера, и одновременно любителя эти самые шашлыки готовить, несколько удивила незнакомая форма шампуров. Необычной длины, и не из плоской полосы, а из отпрофилированной в уголок нержавейки, с полками миллиметров двенадцать. Несгибаемые! Что они за мясо насаживают на них? Вспомнились россказни гурманов о жареной медвежатине и прочее…
Ем. Вроде бы – ничего. Немного жестковато, но жую себе. Смотрю, и жена ест нормально. Потом я у неё спросил, как понравилось. Да ничего, съела все четыре куска (такая «расфасовка» была).
А спросил я её вот почему. Съев первый и приступив ко второму куску, умеренных размеров, я с аппетиту и за неимением ножа отправил его целиком в рот, и попробовал разжевать. Но оказалось, что это не так-то просто. На вкус – волне съедобно, вроде и жуётся, но не разжёвывается, и чем больше жуёшь, тем больше он становится. Думаю: прожую и проглочу по частям, ан нет! Не получается. И не выплюнешь – соседи за столом, неприлично. Закрадывается нехорошая мысль: что, остальные куски – тоже такие же?! Есть-то ведь, хочется. За что деньги плачены?!
Просто срам, пришлось глотать так. С трудом-с… На удивление остальное мясо оказалось достаточно мягким. Но, может быть, мне это только показалось после таких испытаний зубов и жевательных мышц. Вот тебе и форель…
Что ж, это – и все воспоминания о поездке? Нет, конечно. Горы, непривычная, незнакомая природа, горное озеро зелёного цвета, скалы и облака (внизу!), – вся эта картина, несмотря на не очень приветливую погоду, запечатлелись навсегда. А заключительный «мазок» в ней поставил наш водитель, лихо промчав автобус по самому краю той самой пропасти. Краткое, но жуткое ощущение – там, в туманной глубине, пенилась и, должно быть, шумела Юпшара…
Очень не хочу, чтоб сложилось впечатление, что все мои критические ремарки – и предыдущие, и те, что читатель найдёт ниже, есть следствие общего, и гастрономического в частности, неудовольствия нашей поездкой, нашим отпуском. Отнюдь нет.
Всё-таки море есть море, оно компенсирует все неприятности, к нему ведь ехали! А целебный воздух и солнце? А купания и подводная охота? А удивительная южная природа?!..
Вот и подошло к концу наше путешествие. И, казалось, так быстро...
Поезд на Харьков уходит днём. Наш вагон – №6, следовательно – в середине состава, и должен быть на посадке – где-то по центру перрона. Здесь мы и расположились со своими рюкзаками.
И вот, пожалуй, последний, запомнившийся «кадр» в Гудауте, – по перрону прохаживается статный красавец чуть старше среднего возраста, в национальной одежде. С гызырями и при кинжале. Горец! Мальчишки, из отъезжающих, пристали – просят посмотреть оружие. Доволен вниманием, но объясняет, что вытащить его нельзя – запаян в ножнах. Таковы правила...
Показался наш поезд. Народ засуетился. Мы, вместе с группой пассажиров, имеющих билеты в шестой вагон, стоим в центре перрона, следим за номерами замедляющих скорость вагонов: …третий, четвёртый, пятый… седьмой… восьмой. Поезд стал. Но где же шестой?! Нету! Опять сюрприз от МПС. Очередной, и, пожалуй, самый эффектный!
Что делать, куда бежать? Ведь время стоянки поезда здесь, на маленькой станции, – всего три минуты (ну, может – пять, сейчас не вспомню точно).
Кто-то вдруг каким-то образом узнал, что вагон всё-таки есть, вон он – самый последний, в хвосте прицеплен. Все бросились туда. Номер шестой действительно есть, только вот перрон кончился. А проводник ещё при этом и дверь для посадки открыл дальнюю. То есть – самую последнюю дверь поезда. Открыл и ушёл, залезайте, дескать, сами. И нужно было именно «залезать» с полотна дороги, задирая ногу, чуть ли ни выше пояса, чтобы стать на первую ступеньку. Мужчины помогают женщинам, подают снизу вещи.
Наши рюкзаки – тяжеловаты, придётся поднимать по очереди. Жена остаётся внизу, а я поднимаюсь в вагон, чтобы занести свой более тяжёлый рюкзак в купе, и вернуться за ней, её рюкзаком и укладкой с подводным ружьём. Но, уже возвращаясь по коридору в тамбур, я вдруг с ужасом чувствую, что поезд тронулся! Решение созревает мгновенно – стоп-кран! Но до него ещё нужно добраться: пассажиры в панике, они ещё не прошли из тамбура в вагон, а некоторые, в том числе моя жена, наверно ещё на путях. Тамбур забит вещами: чемоданами, сумками …
Когда поезд тронул, стоявшие внизу у ступенек пассажиры в испуге кинулись залезать, кто как мог. Как потом рассказала жена, её, схватив в охапку вместе с вещами, буквально «закинул» на нижнюю ступеньку молодой мужчина, крепкого сложения, успевший уже посадить свою семью. Он только крикнул ей: «Крепче держись, маленькая!», и сам последним заскочил на подножку... Выступающий край перрона уже надвигался.
Этот молодой человек, очевидно, понял, что последует за таким, мягко говоря, преждевременным, троганием поезда, которое, кстати, могло быть предотвращено одним взмахом красного флажка проводника. Но ни флажок, ни сам проводник не появился. Остановил безобразие я: продрался таки в этот момент в тамбур, и сорвал стоп-кран…
Скорость была ещё незначительной, так что всё обошлось, все погрузились, снова тронулись, хотя, честно говоря, я даже уже и не заметил, кто и как скоро вернул кран в нормальное положение.
Ну, слава Богу… Пассажиры заняли свои места, успокоились. С нами в купе едет молодая пара. Разговорились. Оказалось, что они приезжали сюда на отдых из Германии (тогда ещё – из ГДР). Муж служит там, он офицер Советской Армии. Мы стали рассказывать о своём путешествии…
В это время дверь купе отодвигается, и в проёме возникают – оба в железнодорожных форменных фуражках – два лица, как сейчас выражаются, кавказской национальности. Ну, поезд-то тбилисского формирования, понятно.
И выражение этих лиц весьма серьёзное. Как выяснилось – бригадир и проводник (тот самый, который "покинул своё рабочее место в момент посадки пассажиров", как я быстро сформулировал в голове – на случай защиты от претензий за сорванный стоп-кран).
И претензии последовали: «Ви пачему сорвалы стопкран?» – «Но ведь пассажиры могли отстать, вообще могли попасть под колёса!» – «Ви пачему сорвалы стопкран?»
Ага, не доходит. Перехожу в наступление: «А вы, товарищ проводник, почему не присутствовали, не обеспечили посадку пассажиров, и не сигналили об опасности, где вы были?» Тут вступает уже начальство, бригадир: «Нужна било садытса в двер другого вагона!» – «Какого другого? Вы ж всех собрали у последней двери состава! Почему шестой вагон оказался в хвосте поезда?» – это уже не я, это вступились за меня, их «спасителя», другие пассажиры, высыпавшие в коридор. «А вот я тебе сейчас объясню – почему сорвали!» – над фуражками в дверях возникло разъярённое лицо пассажира, того, что помог моей жене, и сам потом висел на подножке. Тут до наших «полупроводников» дошло, они стали (вдруг!) понимать по-русски, и предпочли исчезнуть, так, что больше их в вагоне не видели. Не знаю, как после Харькова, но до того – проводника в вагоне не было. Даже когда в поезде закончилась вода, а это произошло совсем скоро, уже в Адлере, так и спросить было не у кого…
Собираясь к отъезду, мы допустили одну оплошность. Как-то легкомысленно не заготовили себе в дорогу съестных припасов. Понадеялись на ж.д. сервис, всё-таки поезд дальнего следования. И совершенно напрасно, как выяснилось.
Когда подошло время обеда, то, посоветовавшись с нашими попутчиками (у них, оказалось, тоже ничего с собою не было), решили сходить в ресторан по очереди.
Ну вот, скажет читатель, и здесь опять о еде. Нет, это не о еде, а скорее о её отсутствии, или имитации, что иногда хорошо для похудения, но раздражает в долгой дороге…
Вообще-то мы с женой никогда не пользовались ресторанами в поездах, но тут уж так получилось.
Наши соседи вернулись очень скоро, недовольные, и предупредили, что есть там почти ничего нельзя. «Не берите ни в коем случае первого блюда, солянки. Мы чуть ни отравились». Впечатляющее предупреждение, но есть-то хочется. Идём. Авось что-нибудь найдётся съедобное.
Как и все старющие вагоны состава, вагон-ресторан качался, как карточный домик, а служил он, скорее, не местом общественного питания голодных пассажиров, а каким-то, наверно, клубом для служащих самого ресторана; возможно, – и для всей поездной бригады. Потому что обычных посетителей было всего несколько человек. Но за столиками беседовали, крутились у буфетной стойки, энергично перемещаясь по салону, заходили в имевшиеся в глубине полуоткрытые купе – какие-то не то официанты, не то повара обоих полов.
В общем, – посетители-пассажиры были здесь досадной обузой. Поэтому мы долго не засиделись, тем более что предупреждение наших соседей по купе было вполне справедливое, и долго изучать меню не пришлось.
Почти ничего и не съев, пошли в свой вагон. И тут мне вдруг показалось, что в похожей ситуации мы с женой уже недавно побывали, единожды за весь отпуск пожелав узнать вкус общепитовских харчей. Как-то возвращаясь с вечерней прогулки вдоль моря, решили зайти в чебуречную, там же, на берегу и пристроившуюся. Неодобрительно и даже, как мне показалось, – злобно сверкнув глазами, тамошний официант, внешне смахивающий на Остапа Бендера, принёс нам, единственным в этот час посетителям заведения, два тощих чебурека, изготовленных, очевидно, третьего дня. Сам же удалился в глубь пустого и полутёмного помещения, где только судомойка гремела посудой, и, стоя там всё время, пока мы обсуждали съедобность поданного изделия восточной кухни, перешёптывался со своим напарником. Оба подозрительно поглядывали в нашу сторону, как будто высматривая: едят, или нет. А такое есть было нельзя. Из перерезанного ножом пополам (нет, нет, не горла!) блина вытекла сомнительная жидкость, серого цвета. Жена мне шепнула: «Это уже кто-то ел. Пойдём-ка отсюда, а то если не отравят, то зарежут. Вон, смотри, как зыркают». Мы поспешили ретироваться…
Вот такое дежавю возникло у меня, когда мы возвращались не солоно хлебавши из поездного ресторана в свой шестой вагон в хвосте поезда Тбилиси-Москва.
Потом была ночь, и ночь довольно тёмная, как писал Н.В.Гоголь, а на следующий день – пересадка в Харькове на киевский, наконец-то, поезд, и тот последний, описанный выше, железнодорожный сюрприз (с полками) на пути домой…