Господи, застегни мне душу на все пуговицы.
У. Йейтс
Я капитан и, как моряк,
я суеверен, это так.
Пусть даже неправа
примета - неплохой костыль,
чтобы стряхнуть вину, как пыль
с обшлага рукава.
Присвистнул в штиль, накликал дождь,
взял на борт женщину - и что ж,
высажить теперь?
Но что сказать, когда матрос
с глазами, мокрыми от слез,
в мою стучится дверь?
"Гроза бушует, капитан,
по курсу рифы - тут и там,
лежать нам всем на дне!"
Я надеваю китель свой
и говорю: идем со мной,
посмотрим, кто сильней.
Я океаном был крещен,
и смерть стояла за плечом,
но, крепко сжав штурвал,
я даже в свой последний шторм
приму, как должно, рокот волн
и бездны злой оскал.
А ты, мальчишка, слишком юн,
погибнуть чтоб в таком бою,
не хлюпай носом, эй!
Поможет нам лишь Тот, кто Сам
ходил без страха по водам.
Запоминай скорей:
"Господь, велик и милосерд,
молю: на пуговицы все
мне душу застегни.
И, укротив разгул стихий,
дай дни нам в странствиях легки,
спаси и сохрани."