Вот побыли с визитом «женихи», и все соседи «поженили» Татьяну и Онегина. «Иные даже утверждали, Что свадьба слажена совсем, Но остановлена затем ,Что модных колец не достали».
Но тут я должен, обязан обратиться к характеристике Татьяны Белинским, на которого часто ссылаюсь, не приводя цитат. Теперь хочу цитировать его гениальные прозрения. Материал: В.Г. Белинский. Полное собрание сочинений. Том Седьмой. Статьи о Пушкине.
Статей этих аж 11 штук, но Критик начинает с предшественников А.С., а о нем пишет только с пятой статьи.
«Евгению Онегину» он посвящает статьи 8-10. А статья девятая – о русской, «светской», женщине вообще, а уж потом – о Татьяне. Эти страницы читать одно наслаждение, их хочется перепечатать, чтобы показать, как далека Татьяна от «массы» этих «дев» и «жен», она, по сути, явление уникальное, она – чудо, возникшее в затхлой, деревенской атмосфере ларинского дома.
Итак, Белинский:
«Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую, сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества, играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет.
Исключение остается только за высшим кругом, по крайней мере до известной степени. Давно бы пора нам сознаться, что, несмотря на нашу страсть во всем копировать европейские обычаи, несмотря на наши балы с танцами, несмотря на отчаяние славянолюбов, что мы совсем переродились в немцев, несмотря на все это, пора нам, наконец, признаться, что еще и до сих пор мы плохие рыцари, что наше внимание к женщине, наша готовность жить и умереть для нее, до сих пор как-то театральны и отзываются модною светскою фразою, и притом еще не собственно нашего изобретения, а заимствованною. Чего доброго теперь и поштенное купечество с бородою, от которой попахивает маненько капусткою и лучком, даже и оно, идя по улице с хозяйкою, ведет ее под руку, а не толкает в спину коленом, указывая дорогу и заказывая зевать по сторонам; но дома...
Однако зачем говорить, что бывает дома? Зачем выносить сор из избы?.. Набравшись готовых чужих фраз, кричим мы и в стихах и в прозе: "женщина - царица общества; ее очаровательным присутствием украшается общество" и т. п. Но посмотрите на наши общества (за исключением высшего светского): везде мужчины - сами по себе, женщины - сами по себе. И самый отчаянный любезник, сидя с женщинами, как будто жертвует собою из вежливости; потом встает и с утомленным видом, словно после тяжкой работы, идет вздохнуть и освежиться в комнату мужчин ...
В Европе женщина действительно царица общества: весел и горд мужчина, с которым она больше говорит, чем с другими. У нас наоборот: у нас женщина ждет, как милости, чтоб мужчина заговорил с нею; она счастлива и горда его вниманием. И как же быть иначе, если то, что называется тоном и любезностью, у нас заменено жеманством, если у нас все любят поэзию только в книгах, а в жизни боятся ее пуще чумы и холеры. Как вы подадите руку девушке, если она не смеет опереться на нее, не испросив позволения у своей маменьки? Как вы решитесь говорить с нею много и часто, если знаете, что за это сочтут вас влюбленным в нее или даже и огласят ее женихом? Это значило бы скомпрометировать ее и самому попасть в беду.
Если вас сочтут влюбленным в нее, вам некуда будет деваться от лукавых и остроумных намеков и насмешек друзей ваших, от наивных и добродушных расспросов совершенно посторонних вам людей. Но еще хуже вам, когда заключат, что вы хотите жениться на ней: если ее родители не будут видеть в вас выгодной партии для своей дочери, они откажут вам от дома и строго запретят дочери быть любезной с вами в других домах; если они увидят в вас выгодную партию - новая беда, страшнее прежней: раскинут сети, ловушки, и вы, пожалуй, увидите себя сочетавшимся законным браком прежде, нежели успеете опомниться и спросить себя: да как же и когда же случилось все это?
Если же вы человек с характером и не поддадитесь, то наживете "историю", которую долго будете помнить. Отчего все это происходит? Оттого, что у нас не понимают и не хотят понимать, что такое женщина, не чувствуют в ней никакой потребности, не желают и не ищут ее, оттого, что у нас нет женщины. У нас "прекрасный пол" существует только в романах, повестях, драмах и элегиях, но в действительности он разделяется на четыре разряда: на девочек, на невест, на замужних женщин и, наконец, на старых дев и старых баб. Первыми, как детьми, никто не интересуется; последних все боятся и ненавидят (и часто поделом); следовательно, наш прекрасный пол состоит из двух отделов: из девиц, которые должны выйти замуж, и из женщин, которые уже замужем.
Русская девушка - не женщина в европейском смысле этого слова, не человек: она не что другое, как невеста. … Удивительно ли после этого, что она не умеет, не может смотреть сама на себя, как на женственное существо, как на человека, и видит в себе только невесту? Удивительно ли, что с ранних лет до поздней молодости, иногда даже и до глубокой старости, все думы, все мечты, все стремления, все молитвы ее сосредоточены на одной idee fixe {Неотступной мысли. - Ред.}: на замужестве, что выйти замуж - ее единственное страстное желание, цель и смысл ее существования, что вне этого она ничего не понимает, ни о чем не думает, ничего не желает и что на всякого неженатого мужчину она смотрит опять не
как на человека, а только как на жениха …, что она - не дочь своих родителей, не любимое дитя их сердца, не радость и счастие своей семьи, не украшение своего родного крова, а тягостное бремя, готовый залежаться товар, лишняя мебель, которая, того и гляди, спадет с цены и не сойдет с рук.
… Дома ходит она неряхою, с непричесанною головою, в запачканном, узеньком и коротком платьишке линючего ситца, в стоптанных башмаках, в грязных, спустившихся чулках: в деревне ведь кто же нас видит, кроме дворни, - а для нее стоит ли рядиться? Но лишь вдоль дороги завиделся экипаж, обещающий неожиданных гостей, - наша невеста подымает руки и долго держит их над головою, крича впопыхах: гости едут, гости едут! От этого руки из красных делаются белыми: затея сельской остроты!
Затем весь дом в смятении: маменька и дочка умываются, причесываются, обуваются и на грязное белье надевают шерстяные или шелковые платья, пять лет тому назад сшитые. О чистоте белья заботиться смешно: ведь белье под платьем, и его никто не видит, а рядиться - известное дело - надо для других, а не для себя.
Но вот, рано или поздно, наконец, тайные стремления и жаркие обеты готовы свершиться: кандидат-невеста - уже действительная невеста и рядится только для жениха. Она давно его знала, но влюбилась в него только с той минуты, как поняла, что он имеет на нее виды». (с. 473 – 476)
Трудно остановиться, цитируя эту «сатиру» Критика, который начинал все-таки как драматург. И хотя первый опыт был шокирующим, Критик навек остался Поэтом, и каждая его статья прямо кричит об этом.
Письмо-отзыв:
"На деревню дедушке от внучки ИКарычевой".
Драсьте дорогой деда! Моя хозяйка прочитала про Таню и сказала, што её давно, ещё когда была молодая, учил один родственник: - Никогда не ходи перед мужем нечёсаная, в бигудях, стоптанных тапках и в халате. И она пришла вот к тебе прочитать эту главу и чистая, и умытая, и в белье красивом и свежем, и в платье по размеру, и в домашних носочках, но не обутая, бо жарко и тапки она не носит, а туфли ей жмут! А я хохочу, глядя на неё, как она перед тобой заискивает.
Ты заметил, деда, што я научилась лучче писать, ашибак уже меньше делаю?! Даже всякие мудрёные знаки ставлю. Я попросила разрешения у хозяйки прочитать про Таню Ларину, а она сказала, что мне ещё рано такие взрослые вешши читать, что я не пойму. А я уже даже сам роман прочитала тайком от хозяйки и знаю, что Танечку взамуж выдали за нелюбимого, а она потома гордо заявила свому любимому Онегину: - Но я другому отдана, я буду век ему верна! За што я её очень уважаю - настоящая русская женщина, не то, што моя хозяйка - злая и ленивая! Только и бьёт меня по морде уже не селёдкой, а новым дальневосточным лососем. Да гонит работать в сад-огород. Там я и отдыхаю от неё - так всё хорошо растёт, обещает хороший урожай! Но устаю к ночи-то. Вот выучилась читать и писать пограмотнее, а на Стихире-то и редко бываю. А тут ещё к хозяйке прилетают скоро дети и внуки с правнуком, а она все заботы сложила на меня. Но я их всех люблю и очень жду.
Так что, дорогой деда, не жди меня скоро, исчезну недельки на две из эфира. А у вас в Новосибирской деревне уже есть интернет? Ну, канешна, есть - ты ж не с телефона тут пишешь. :)))
Наслышана я, што ты много трудишься физичеЦки - осаждай себя, будь внимательным к здоровьичку своему. Об этом просят тебя все твои тётеньки, которые тебе пишут.
Ну, будь здоров, деда! Передавай привет всей твоей родне, твоей бабе Вале, соседям и друзьям! С низким поклоном и любовью к тебе, мой дорогой ИКарыч! Внучка ИКарычева.
Тамара Догадова 23.06.2015 22:19