* * *
Наскучить может всё — и книги, и любовь,
всё может надоесть до чертиков, до боли.
Со мной опять хандра заигрывает, что ли?
Гляжу на старый двор: взъерошен, бестолков.
А впрочем, эта ночь, а впрочем, эта жизнь...
И в пене тополя под звездной рябью летней.
И вот уже листву прошу я: задержись!
Блесни еще хоть раз. Единственный. Последний.
И тополь заблестит, с брожением тугим
возносится во тьму, как будто впрямь уверен,
что долго мы хандрить, конечно, не умеем,
что дорог он для нас, и нами он любим.
Все правильно — любим! Особенно сейчас,
особенно потом, когда года и опыт.
Раздвинься, развернись; ты — всё, что есть у нас,
взлетай на крик и вновь сходи на полушепот.
В себя вбирая гнев всех наших неудач,
оскомину надежд и к безнадежью повод,
в свой лиственный покров укутай нас, как в плащ,
до будущих времен, до срока гробового.