«Народ собрался на площади...
Народ ждет...
Народ – быдло...»
Титры из спектакля К.Богомолова
«Борис Годунов»
Спектакль Константина Богомолова по мотивам пушкинской драмы «Борис Годунов» не оставляет равнодушными зрителей, вызывая диаметральные отзывы оных – от восторженных до крайне негативных. Данный факт говорит исключительно в пользу спектакля. Невозможно не задуматься, наблюдая многочисленные исторические параллели и сопоставляя времена царствования Бориса Годунова с нынешними реалиями, прослеживая изложенную гением лаконичного поэтического слова суть смутного времени, намеренно переплетенную с современными политическими событиями, с историческими лицами – сегодняшними и вчерашними. Интерпретация модного режиссера, засыпающего градом мучительно-больных, провокационных вопросов, зависающих в безответной тишине минималистически-нежилого интерьера сцены и обывательски ожидающего развязки зрительного зала.
Зрители в роли народа, народа-быдла. Не этот ли факт невероятно нервирует некоторых, заставляя бежать с затянувшегося спектакля?.. «Тварь ли я дрожащая, или право имею?» Проверка зрителя на совершеннолетие и дееспособность. А зритель терпелив в своём ожидании продолжения спектакля и молчании. Народ ждёт…
Полноте, но так ли это на самом деле? Быдло ли народ? Интерпретация режиссера, пусть и модного, пусть и талантливого, остаётся всего лишь его частной интерпретацией. Ведь даже у солнца русской поэзии в финале хотя и молчаливое, но явное несогласие народа с беззаконной сменой власти:
Народ в ужасе молчит.
- Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!
Народ безмолвствует.
Наш народ долго запрягает, но быстро едет. Личность личностью, а жирная точка в финале рано или поздно будет поставлена именно народом.
И царь Борис Годунов это прекрасно понимал, потому и стремился «оказывать добро простолюдину и так расположил к себе весь народ, что его любили больше всех». Раздачей денег погорельцам в 1591 г. он достиг того, что его почитали как бога.
Имеются исторические свидетельства голландского торговца Исаака Массы: «Борис приказал поджигать Москву в разных местах, и так три или четыре раза, и каждый раз горело более 200 домов, и все поджигатели были подкуплены Борисом». Исаак Масса сообщил, будто Борис распространял слух о набеге татар, «так что повергли всю страну в такой страх, что народ… забыл о смерти или убиении Дмитрия». Одной рукой поджигая, другой Годунов раздавал погорельцам щедрую компенсацию.
Интересно описание времени правления Бориса Годуновым писателем Отари Кандауровым: «Голод 1601-1602 гг. добавил животного страха… Началась ежедневная раздача денег, похороны умерших за счет казны. Однако благодеяния Бориса принесли мало пользы. Лица, которые распоряжались раздачею меди, подставляли своих слуг, одевая их нищими, и большая часть милостыни переходила в руки чиновников. Между тем в столицу хлынули потоки людей, начался хаос, раздачу пришлось прекратить. Борис послал людей в разные места России осмотреть, не найдутся ли где-нибудь запасы хлеба. Оказалось, что голод было очень легко прекратить, если бы люди достаточно сколько-нибудь содействовали этому и пути сообщения были удобнее. С самого начала голода были открыты царские магазины, где хлеб продавался бедным по дешёвой цене; барышники воспользовались этим случаем, через нищих скупали дешёвый хлеб и потом продавали его втридорога. Появились разбойники с целыми армиями; одолеть их даже регулярными войсками стоило большого напряжения и многих жертв…Никто не доверял другому, товары неимоверно вздорожали, богачи брали росты более жидовских и мусульманских; бедных везде притесняли; в обществе, как поток, разлилось пристрастие к иноземным обычаям и одеждам, нестерпимое высокомерие, презрение к ближнему, крайняя неумеренность в пище и напитках, плутовство. Прелюбодейство. Палицын пишет: « В объядении и пьянство велико и в блуд впадохом, и в лихвы, и в неправды, и во вся злая дела».
Ничего не напоминает вам это описание? Так кто быдло? – народ или барышники с «расторопными» чиновниками? Нищие или погрязшие в бесчинствах и блуде богатеи и разбойники?
Во Временнике Ивана Тимофеева засвидетельствовано: «не бояре. И даже не Самозванец низвергли Бориса с высокого царского престола…, а своя совесть и его низложила, так как он знал всё, что сам некогда сделал».
Совесть. Кровавые мальчики. Неумение править. Отсутствие железной руки. Рабоцарь – как его очень точно прозывает Отари Кандауров.
У могущественной державы обязан быть сильный царь. Не заискивающий и не заигрывающий. Царь, достойный державы. Сильный духом, мудрый и смелый в своих суждениях и решениях, умеющий признать свои просчеты и ошибки и вовремя исправить их. И ещё одно важнейшее условие – царь, уважающий и радеющий за свой народ. Держава – это прежде всего народ, и только затем территориальные владения. К сожалению, это обстоятельство многие упускают из виду. А зря.
История России это неоднократно подтверждала народно-освободительными войнами и революциями, когда именно народ выступал в качестве движущей силы, сметающей на своём пути все нечистоты заворовавшейся и закостеневшей в личностных амбициях чиновничьей власти, любой ценой рвущейся к престолу, предавшей свой народ забвению и считающей его быдлом.
Подобным образом произошло и в случае с Григорием-Лжедмитрием I. Просчитался Гришка Отрепьев относительно народа, возомнил себя право имеющим и совершил грубейшую ошибку, подтвердив именным указом от 01.02.1606 г. пятилетний срок сыска беглых крестьян, тем самым восстановив крепостное право, отмененное Годуновым в 1601 году. Народ в гневе вышвырнул из Кремля самозванца вместе с польскими подстрекателями. Вот как Конрад Буссов пересказал происходившее: «Эта дьявольская охота с душегубством и убийством длилась с 3 часов дня до 10-ти, были убиты и зарублены 2135 поляков, среди них много достойных студентов, немецких ювелиров и купцов из Аугсбурга, имевших при себе много добра и золота. Всех раздевали донага, выбрасывали, как падаль, на улицу, так что их пожирали собаки, а русские знахари вырезали жир из их трупов. Так они лежали под открытым небом, пока на третий день убийца Шуйский не приказал увезти их и похоронить в божьем доме.
Этот день, 17 мая, будут помнить, пока существует мир. Это был горестный и страшный день, в который иноземцы испытали такой страх и ужас, что всего в точности даже и рассказать невозможно, а уж тем более вряд ли поверит тот, кто про это прочтет или услышит. Шесть часов подряд ничего иного слышно не было, кроме набата, стрельбы, ударов, топота, стука копыт. Московиты кричали и вопили: секи, секи их, таких-сяких (Secci, Secci, В....). Милосердия к полякам безжалостные русские не знали, не помогали ни просьбы, ни мольбы, ни обещания, ни уговоры…»
17 мая 1606 года самозванец был убит: его тело сожгли, пеплом зарядили пушку и выстрелили в сторону Польши, на запад, откуда пришли наёмники.
О том, как страшен русский бунт, много писалось, вот, например, одно из таковых свидетельств известного немецкого ученого Адама Олеария, неоднократно совершавшего путешествия в Московию: «Русские, в особенности из простонародья, в рабстве своём и под тяжким ярмом, из любви к властителю своему, могут многое перенести и перестрадать, но если при этом мера оказывается превзойденною, то и про них можно сказать: «patientia saepe laesa fit tandem furor» (Когда часто испытывают терпение, то, в конце концов, получается бешенство). В таких случаях дело кончается опасным мятежом, причем опасность обращается не столько против главы государства, сколько против низших властей, особенно если жители испытывают сильные притеснения со стороны своих сограждан и не находят у властей защиты. Если они раз уже возмущены, то их нелегко успокоить: не обращая внимания ни на какие опасности, отсюда проистекающие, они обращаются к разным насилиям и буйствуют, как лишившиеся ума».
Обратимся же вновь к событиям смутного времени – времени процветания разбоя и вседозволенности в условиях отсутствия железной царственной руки, когда «вольницкими» шайками были захвачены древние городища Алатырь и Арзамас, и особенно сильно страдало население Среднего Поволжья, подвергавшееся грабежу и насилию, когда сжигались дотла целые селения, а их жители насильно уводились в так называемую «вольницу».
Челобитная лже-Димитрию, 1605 год:
«Царю Государю И великому князю Дмитрею Ивановичу всея руси бьет челом и плачетца сирота твоя государева переславсково уезда тваего Государева дворцовова села вяткина крестьянин деревне струнина за рекой во Федка иванов. стоит государь у меня у сироты твоеи в деревне в струнине старой пристав твой государев пан микулай мошницки белозеровы роты и лошади государь ево тут же у меня на дворишке стоят, а то Государь село вяткино з деревнями дано по твоему царскому указу пану талипскому и гайдуком на приставство и корму Государь мы сироты по твоему Государеву указу талипскому пану даем, а тово государь пана мушницково Гайдуки выслати не смогут от нас из тое деревни не едет стоит и ныне насильством.
И взял государь у меня у сироты тот пан насильством сынишка моево ивашка себе в таборы и сам государь тот пан приезжает еженочие в то мое дворишко и меня государь из дворишка выбивает и хлебенка моево не дасть, а семьишко Государь и достальное животинишко з голоду помирает и мою невестку он у себя на постели насильством держит и от того государь пана я сирота вконец погиб. милостивы царь государь И великии князь Дмитреи Иванович всея русии смилосердуйся вели государь тому пану сынишка моево отдати и от его насильства вконец не погиб и твоево царскаво тягла не отбыл Царь Государь И великий князь Дмитреи Иванович всея русии смилуйся».
В 1606 году по наущению бывшего приспешника Лжедмитрия I - Михаила Молчанова, отправляется в Путивль в качестве воеводы Иван Болотников, который организовав под Москвой, Калугой и Тулой собственную армию, начинает боевые действия против правительства Василия Шуйского, пришедшего к власти по трупам татарских князей Годуновых – «кровавые мальчики и девочки» в глазах, кровь на руках и челе. Болотникова активно поддержали служилые люди-дворяне во главе с Прокопием Ляпуновым, предводительствуемые Истомой Пашковым стрельцы, а также казаки – слишком велико было неприятие правления хитрого царедворца Шуйского. Однако армия Болотникова из-за разногласий между командующими, а также в отсутствие фигуры мнимого царевича, 10 октября 1607 года была разбита, а сам Болотников сослан в Каргополь, ослеплён и утоплен в проруби.
На смену Лжедмитрию I в 1607 году спешно был найден Лжедмитрий II, он же Тушинский или Калужский вор. С приходом на русскую землю Лжедмитрия II поутихшая вольница опять активизировалась, тем более что на сторону нового самозванца перешла часть бояр московского и уездного дворянства и детей боярских. Как мы видим, самозванцев каждый раз поддерживают именно дворяне и бояре, но никак не народ. Дворянам и боярам есть что терять, ради своих личностных закромов они готовы поддержать всякого многообещающего словоблюда. Что же касается народа, то терять ему нечего, и единственное, что желается – это нормальной семейной жизни в мирных трудах под покровительством государя-батюшки в защищенном отечестве.
В начале января 1609 года войска Лжедмитрия II под начальством воевод князя Семёна Вяземского и Тимофея Лазарева напали на Нижний Новгород. Вяземский послал нижегородцам письмо, в котором писал, что если город не сдастся, то все горожане будут истреблены, а город сожжён дотла. Нижегородцы ответа не дали, а решились сделать вылазку, несмотря на численное превосходство войск Вяземского. Благодаря внезапности нападения войска Вяземского и Лазарева были разбиты, а сами они были взяты в плен и повешены. Затем нижегородский воевода, выборный дворянин Андрей Алябьев освободил от мятежников Муром, где остался в качестве царского воеводы, и Владимир. Успехи Алябьева имели важные последствия, так как вселили в людей веру в успешную борьбу против Самозванца и иноземных захватчиков. Ряд городов, уездов и волостей отрешились от Самозванца и стали объединяться в борьбе за освобождение России.
17 июня — войско Скопина-Шуйского побеждает тушинцев в битве под Торжком
28 августа — войско Скопина-Шуйского побеждает тушинцев в битве под Калязином
27 декабря — бегство Лжедмитрия II из Тушина в Калугу.
Весной 1609 года в Польше начинается подготовка к походу против России. В середине сентября Польские войска под руководством Льва Сапеги перешли границу и осадили Смоленск. Вскоре к городу подошёл и сам король Сигизмунд, приглашая к себе на службу всех поляков и всех желающих из лагеря Лжедмитрия II.
Жители Смоленска отказались сдаться и оказались в осаде. Многие отряды, служившие Самозванцу, покинули его, и Лжедмитрий II вынужден был бежать в январе 1610 года из Тушина в Калугу, где он и был убит в декабре1610 года.
Как мы видим, в самый решающий момент народ далеко не безмолвствует, он отдаёт свой выбор в пользу легитимной власти, и правильно делает. Раз предавший, предаст и дважды. На вопрос: Кому следует хранить верность? – народ извечно ответствует: Отечеству и легитимному посаднику.
В начале января 1611 года патриарх Гермоген начал рассылать по русским городам грамоты, содержащие следующий призыв: «Вы видите, как ваше отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную… Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдёте вы подобного».
Горячий отклик грамота патриарха нашла в Рязани, где воевода Прокопий Ляпунов первым из будущих вождей народного ополчения начал собирать патриотов русской земли для похода и освобождения Москвы от интервентов и уже от себя рассылал грамоты, призывая к борьбе против поляков.
Поляки, узнав об этом, призвали на помощь для разорения рязанских городов малороссийских казаков, которые заняли ряд городов, в том числе Пронск. Ляпунов отбил у них город, но и сам попал в осаду. На помощь Ляпунову пришёл зарайский воевода князь Дмитрий Пожарский. Освободив Ляпунова, Пожарский вернулся в Зарайск.
Летом 1611 года в стране царила неразбериха. В Москве всеми делами вершили поляки, а бояре — правители из «Семибоярщины» — рассылали в города, уезды и волости грамоты с призывами о присяге польскому королевичу Владиславу.
В это время в Нижнем Новгороде и поднялось новое патриотическое движение, имевшее уже свою традицию и снова нашедшее опору в посадских и служилых людях и местном крестьянстве. Мощным импульсом этому народному движению послужила очередная грамота патриарха Гермогена, который из темницы Чудова монастыря взывал к нижегородцам постоять за святое дело освобождения Руси от иноземных захватчиков.
На созванном для обсуждения грамоты городском совете присутствовало духовенство и старшие в городе люди, среди которых был и избранный в сентябре земским старостой Кузьма Минин — человек среднего достатка и по ремеслу мясник, который и предложил образовать ополчение, созывать служилых людей и собирать на них деньги.
Обращение Козьмы Минина к русскому народу:
«Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде всё государство ныне находится и какой страх впредь, что легко можем в вечное рабство поляков, шведов или жидов впасть, через которое не токмо имения, но и живота многие уже лишились и впредь наипаче все обстоятельства к тому. Паче же ко утеснению и разорению законов Руси и веры Православной церкви утеснению и разорению предлежат.
А причина тому не иная, как от великой зависти и безумия, в начале между главными государственными управителями, произошедшая злоба и ненависть, которые забыв страх Божий, верность к Отечеству и свою честь и славу предков своих, един другого гоня, неприятелей Отечества в помощь призвали, чужестранных государей.
Иные же различных воров, холопей и всяких бездельников, царями и царевичами имяновав, яко государям крест целуют. А может, кто ещё турецкого или жидовского для своей токмо малой и скверной пользы избрать похочет? Которые, вошед, уже в Москву и другие многие грады по обе стороны побрали, казну так великую, чрез многие грады разными государями собранную, растащили, церкви и монастыри разорили и разоряют.
Однако же ослабевать и унывать не надобно, но призвав на помощь всещедрого Бога, свой ревностный труд прилагать и, согласясь единодушно, оставя свои прихоти, своего и наследников своих избавления искать, не щадя имения и живота своего. Правда, может кто сказать что мы можем сделать не имея ни денег, ни войска, ни воеводы способного? Но я моё намерение скажу. Моё имение, всё, что есть, без остатка, готов я отдать в пользу и сверх того заложа дом мой, жену и детей, готов всё отдать в пользу и услугу Отечеству, и готов лучше со всею моею семьею в крайней бедности умереть, нежели видеть Отечество в поругании и от врагов в обладании.
И ежели мы все равное намерение возъимеем, то мы денег, по крайней мере к началу, довольно иметь можем, а затем, видя такую нашу к Отечеству верность, другие от ревности или за стыд и страх помогать будут. И ежели сие так исполните, то я вас уверяю, что мы с помощью всемогущего Бога можем легко большую, паче всех богатств, спокойность совести и бессмертную славу себе и своих наследников присовокупить, врагов погубить и невинно проливающих кровь нашу захватчиков усмирить».
При поддержке войск Пожарского, Минин осуществил оценку имущества нижегородского населения и определил часть, которая должна пойти на ополчение. По словам летописи, он «жаждущие сердца ратных утолял и наготу их прикрывал и во всём их покорил и сими делами собрал не малое воинство».
В нижегородском гарнизоне всех воинов было порядка 750 человек. Тогда пригласили из Арзамаса служилых людей из смолян, которые были изгнаны из Смоленска после занятия его поляками. В аналогичном положении оказались вязьмичи и дорогобужцы, которые тоже влились в состав ополчения. Ополчение сразу выросло до трёх тысяч человек. Все ополченцы получили хорошее содержание: служилым людям первой статьи назначили денежный оклад — 50 рублей в год, второй статьи — 45 рублей, третьей — 40 рублей, меньше же 30 рублей в год оклада не было. Наличие у ополченцев постоянного денежного довольствия привлекло в ополчение новых служилых людей со всех окрестных областей. Пришли коломенцы, рязанцы, казаки и стрельцы из украинских городов.
Власти ополчения фактически осуществляли функции правительства, противостоявшего московской «семибоярщине» и независимым от властей подмосковных «таборов», руководимых князем Дмитрием Трубецким и Иваном Заруцким. Первоначально ополченское правительство сформировалось в течение зимы 1611—1612 гг. как «Совет всея земли».
Правительству ополчения пришлось действовать в сложной обстановке. На него с опасением смотрели не только интервенты и их приспешники, но и московская «семибоярщина» и руководители казацкой вольницы, Заруцкий и Трубецкой. Все они чинили Пожарскому и Минину различные препятствия. Но те своей организованной работой укрепляли своё положение. Опираясь на все слои общества, особенно на уездное дворянство и посадских людей, они наводили порядок в городах и уездах севера и северо-востока, получая взамен новых ополченцев и казну. Своевременно посланные им отряды князей Дмитрия Лопаты Пожарского и Романа Пожарского заняли Ярославль и Суздаль, не допустив туда отряды братьев Просовецких.
В начале апреля 1612 в Ярославле стояло уже громадное ополчение с князем Пожарским и Мининым во главе.
4 ноября 1612 г. воины народного ополчения под предводительством Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов и продемонстрировав образец героизма и сплочённости всего народа вне зависимости от происхождения, вероисповедания и положения в обществе – говорилось в пояснительной записке к проекту закона об учреждении нового государственного праздника - Дня народного единства.
Так народ поставил жирную точку в истории смутного времени на Руси. Именно этой жирной точки мне, как зрителю и как представителю народа, и не хватило в финале спектакля «Борис Годунов». И я решила её поставить сама, освежив в памяти страницы российской истории и её истинной движущей силы – российского народа, достойного слов восхищения и признания. Могущественная держава созидается именно на уважении народа, на признании его творческого потенциала, его трудовых достижений, его воинских подвигов. На том стоит и стоять будет Государство Российское. Да будет так.
***
Мой народ не в светлых звонких залах
Заседает, мучимый хандрой.
Мой народ в халупах, на вокзалах –
Несравненный, самый дорогой.
Он стоит с протянутой рукою,
Беззащитный: спившийся иль нет,
Старушонкой в старенькой юбчонке,
Доживает свой немилый век.
Он глядит несчастными глазами
Полубогов, полудикарей,
Пред святыми он скорбит мощами
И не чтит заносчивых вождей...
Чем ему помочь? Могу ль? Не знаю.
Только верю, верую в него…
Непременно души воскресают,
Ярью наполняя бытиё.
***
Отражаясь стоглавно в стеклянных
Небоскрёбах, исконная Русь
Возвышается статно, сквозь глянец
Проступает воскресший Исус.
Кровоточат глубокие раны,
Но в мучениях зреет душа,
Разрывая бетонные сканы,
Ложных истин основы круша.
Сквозь огонь прорываясь и воды,
Медных труб оглушительный вой,
Вновь от Родины беды отводим
В этот век, безнадёжно больной.
Дабы высились храмы стоглавно,
Искупая грехов наших груз,
Дабы множила силы держава,
Возрождая исконную Русь.
Используемые источники:
1. Википедия и иные справочные сайты интернета
2. Сайт «Встарь, или Как жили люди»:http://www.lifeofpeople.info/
3. О.З.Кандауров «Иван Васильевич всея Руси. Мистик на троне» - М.:2014