I.
Расплющив о доску чешуйчатость мелка,
терпенье истощив сухих щелчков диодов,
примкнув седьмой водой к восстанью углеводов,
публично осудив покладистость белка,
жиры предав суду (душа моя мелка
и жирного вместить в застолье овцеводов
не станет глубины), я растворяю соду
в кубический сосуд, диктатом уголка
он, форму сохранив, клубится и блюдёт
из испарений дух и едкое как щёлочь,
и редкое как щель; густеющая сволочь
под наволочкой пух гусеющий найдёт.
Так, вывихнув сустав у слога невзначай,
назначив, окосев, редактором торнадо,
отцеживая чай, отчаявшись монадой
из скуки пули лить, икая: “Не скучай!”
неведомо кому (зане в стогу один),
нащупав сто телец нацеленных иголок,
беру за узость глаз врачующих монголок
и минералов хлам, в хламиде господин
монады слышит зов, двух жгутик, вакуоль
два раза, хлоропласт, в крахмале пиреноид,
курс, фототаксис, строй, сустав скрипит и ноет,
но от хирурга, враг, скорей меня уволь.
II.
Со скуки измышляющий вахлак,
натуры ферт, не со спины, Спиноза,
во мне заноза, я и сам заноза,
вся мизансцена – клака, клок, кулак.
Он зла не помнит, встречусь с Ним в суде,
за всё ответив до шестого знака;
чтоб черви не объелись, ложку мака,
что я могу, ну разве похудеть,
измолотого в пудру, натощак,
сырой водой смывая в слизь и недра,
с натурой примиряясь, цитрус, цедра,
цедить сквозь марлю, думать о вещах
не прекращая, подкормить очаг,
прилечь костьми меж углей за решёткой,
нечёткость знаков пропесочить щёткой,
пока к седому утру не зачах...
Soundtrack: Hiromi Uehara, Summer Rain.