***
За полевками старики гонялись и малолетки.
Мелькали повсюду сачки, сетки.
Растянулась охота на ночи долгие, мили.
Окна открылись, и на холодных ветках
контуры сна забытого проступили.
Все спать пошли, погрузились в старые сны,
веники для уже просмотренных сновидений - ветра на склоне.
Уснули после ночной погони,
уснули после трех дней войны
с потерями отступившие грызуны
и их король на дубовом троне.
Ветренное утро в Афинах
Топит любой отколовшийся звук
в чёрном значке, словно в царстве-обскура,
птица тяжёлая с мраморным клювом.
А между тем, нагнетая испуг,
арка античная с турбонаддувом
ветер уводит на следующий круг.
* * *
Я жил у мелкой большой воды,
гулял по глине, не знал песка,
не знал молитвы и бороды,
была неведома мне тоска.
Меня встречал одноглазый дом.
Я пил настойку из местных трав,
дружил с дояркой и рыбаком.
любил их вечер, любил их нрав.
Когда же в полночи все ясней,
проступали рыба и молоко,
лица странствующих детей
в мое заглядывали окно.
***
На картине. которую мы запомнили
из всего, что нам с тобой показали,
висело остывшее солнце
с закрытыми навсегда глазами.
На картине столкнулись два ветра,
но уже не было ни бури, ни урагана.
Размер полметра на полметра.
Автор - неизвестный художник из Еревана.
***
Внизу, в десяти тысячах метрах от меня,
пролетающего ранним дозором,
в голубизне своей Балтика выгуливает белые пароходики.
Пароходики Балтики перевозят мое детство с места на место.
Их покачивает чья-то старческая зевота.
Меня же с омлетом аэрофлота
ждет-не дождется английский лев.
И я пролетаю над шляпами маленьких пассажиров,
приветствую будущих королев.