На плахе музыка играла,
Палач был в маске и молчал;
Толпа – смеялась и рыдала,
А обречённый – всех прощал…
Слились в экстазе: жажда крови
И голос жертвенной любви,
Палач молчал и был спокоен,
Под маской слёзы скрыв свои.
Толпа дрожала и орала,
Вся в предвкушении конца.
На плахе музыка играла…
Безумьем, трогая сердца.
А обречённый улыбался…
И взор свой к небу обратив,
Он ничего уж не боялся,
Весь хаос этот возлюбив.
Он знал, что Жизни нет предела,
Что смерть – на самом деле Свет;
Что лишь, свободные от тела,
Мы живы – миллиарды лет.
И никого не осуждая
Он всех на Жизнь благословил.
Толпа смеялась… И рыдая
Палач спокойно отрубил
Счастливца голову шальную,
Что просто верил в красоту…
Толпа взревела… И ликуя
Её поймала на лету.
И с упоеньем растерзала
Всё, что осталось от него;
На плахе музыка играла…
И кайфовало «бесовство».
И лишь палач ушёл угрюмый
Всё в той же маске и в крови.
Его безрадостные думы
О жизни, смерти и любви…
Терзали сердце, словно плети
Всех, сотворённых им дорог,
В пространстве ста тысячелетий,
Где наши души – просто дети…
Представь себе…
Палач был Бог.