О, дивный плен ночных видений!
Как сладок он! Как сердцу мил!
Своей заботливою ленью
В иной – непостижимый – мир
И плоть, и разум погружая,
Как будто замедляет жизнь,
Незримой кистью размывая
Меж сном и явью рубежи.
И погрузившись в эту негу,
Царица видела во сне
В пустыне под палящим небом
Наездницу на скакуне.
Напуганный змеёй песчаной,
Конь нёс её во весь опор,
Взмывая на хребты барханов,
И – вниз стремглав, как камни с гор.
И дева юная не в силах
Остановить его была.
Но вдруг стрела коня пронзила,
И бег его оборвала!
И рухнул он, стрелой пронзённый,
И за собой её увлёк
В горячий, солнцем раскаленный,
Дышавший маревом, песок.
И вот он мёртв. Плечо бархана
Окрасилось в багровый цвет –
То кровь его смертельной раны
Свой скорбный оставляло след.
Его безжизненное тело
Всего лишь миг тому назад,
Гонимо страхом, вдаль летело.
А ныне он стрелою взят.
И рядом – всадница. Вся в белом,
Без чувств, красива и стройна.
Но кто она? Кто эта дева,
Что так прекрасна и юна?
И только ветра дуновенье
С её лица смахнуло плат,
Как тень последнего сомненья
В момент низведена была.
О, небеса! О, сонм небесный
Немых, невидимых владык!
То – Офирийская принцесса
Свой юный обнажила лик!
Да, то была она – Македа –
Шестнадцати неполных лет,
Когда ни страх за жизнь неведом,
Ни старости, ни смерти нет,
Когда всё – впереди, всё – вечно,
Когда всё просто и легко,
Жизнь – бесконечна, дни – беспечны,
А телеса томит покой,
Когда страшней всего на свете –
Неразделённая любовь,
Когда стремленья – словно ветер,
И всё начать не поздно вновь.
И вот она, ещё царевна,
Едва раскрывшийся бутон
Одной из тех династий древних,
Над кем не властен ход времён,
Придя в себя, искала взглядом
Того, кто выстрелом своим
Прервал сей бег. И вот, он – рядом.
И двое всадников за ним
На дивных белых кобылицах,
Чьи гривы ветер развевал.
Но кто они? Узнать их лица
Ей солнца свет не позволял.
Ужели их послали боги,
Дабы забрать её с собой?
Она пыталась встать. Но ноги,
Как будто каменной плитой,
Сковал тяжёлым – мёртвым – телом
В песок бархана павший конь.
И этот муж в одеждах белых
Ей протянул свою ладонь.
И тут же, словно по приказу,
Те двое за его спиной
Сейчас же спешились и сразу
Взялись за труд нелёгкий свой,
Песок руками выгребая,
Чтоб стопы ей освободить,
Как верным слугам подобает,
Не смея звука проронить.
Всё позади: и боль, и муки.
И страх ей сердце отпустил,
Когда он взял её на руки,
И наконец свой лик явил.
Сомнений нет. Не лгут глаза ей.
Она узнала: это – он!
Чьи дни Иуда и Израиль
Благословят, – царь Соломон!
Уже без страха заглянула
Она в знакомое лицо.
А на руке его сверкнуло
Сияньем золота кольцо.
Едва привычен стал для глаза
Сей блеск, она узреть смогла:
Двух кратких слов простая фраза
На нём начертана была.
Всего два слова – «Всё проходит» –
Сквозь бытие прошедший штрих.
И спорить с ними – труд бесплоден.
Кто опровергнуть сможет их?
Тут яркий свет виденье застил,
Сменился тьмой, и снова – свет.
Две кобылицы белой масти,
Почти не оставляя след,
Несли двух всадников в обитель,
Что вдалеке была видна.
В седле одной – её спаситель,
В седле другой была она.
«Но где же те, кто был с тобою? –
Македа молвила царю,
Взор обратив назад. – Те двое.
Как их я отблагодарю?»
«Их труд исполнен. – Он ответил. –
И Тот, Кто мне их в помощь слал,
Едва твой путь стал чист и светел,
В свой Стан обратно их призвал.
И дабы ты пришла к той вере,
Что каждый должен обрести,
Сопроводить тебя намерен
Я в этом праведном пути.
Взгляни туда! Нас ждут в том доме,
Который видишь ты вдали.
Но будет он для нас укромен,
Сколь долго б мы к нему ни шли,
Покуда Высшим дозволеньем
Не озарится небосвод,
И нам не явится знаменье,
Придав теням обратный ход.
В Того, Кто в силах обратить их,
Взываю я к тебе, поверь!
И вожделенная обитель
Тебе свою откроет дверь».
Как только он сказал об этом
И затворил свои уста,
Слепящим очи, ярким светом
Взорвалась неба высота.
Короткой вспышки миг внезапный
И – взору пища есть опять,
Лишь солнце, шествуя на запад
Доселе, повернуло вспять,
И, оборачивая тени,
Свой вечный нарушая круг,
Как будто чьим-то повеленьем
К востоку устремилось вдруг;
И там, склонившись к горизонту,
Исчезло за его каймой,
Оставив в памяти свой контур.
И свет опять сменился тьмой.
Открыв глаза, царица взглядом
Немые стены обвела.
Он – только что был с нею рядом,
Она – царевною была.
Исчезло всё: и та обитель,
И солнца бунт, и Соломон –
Её внезапный избавитель.
Всё это – сон. Всего лишь сон…