Был во дворце у Соломона
Роскошный зал. Хрустальный пол
В нём, словно озеро у трона,
От входа до приступок вёл.
Сквозь толщь прозрачного настила
Ступающему взор пленил
Чудесный мир, где жизнь царила, –
Отвлечься не хватало сил!
Там стайки мелких рыб метались
Меж водных трав. Огни лампад
От этой глади отражались,
В обман ввергая первый взгляд.
И этот водоём казался
Не глубже юного ручья,
Что звонкой лентою спускался
Со склона горного плеча.
В обмане этом царь находит
Свой прок (он хитрость в помощь взял):
И вот царицу он подводит
К раскрытым створам в этот зал.
Через порог переступая,
Минуя мраморный проём,
Она в смятенье замирает,
Заметив этот водоём.
Едва ль царица, видя это,
Сумела бы предположить,
Что озеро в хрусталь одето.
И чтоб одежд не замочить
Своих, ступая этим полом,
Не ведая, на сколь он лжив,
Приподняла края подола,
Тем самым ноги обнажив.
Мгновенье – и стопа Македы
Опору твёрдую нашла.
Но этот миг царю поведал,
Что та молва о ней лгала.
Тем, что глаза его успели
Увидеть, был он поражён:
Таких красивых ног доселе
Ещё не видел Соломон!
«О, злые языки! Доколе
Дано вам источать свой яд?
Как ветер в поле, своеволен
Всяк, кто на вымысел богат».
От зорких глаз царицы Савской
Не скрылся Соломонов гнев:
«К кому ты нынче так неласков?
Иль это показалось мне?»
«Ужели гнев был выдан мною?
Коль так, – ответил Соломон, –
Тебе я свой секрет открою.
Да не обиден будет он».
И он своей поведал гостье
О том, как скверная молва
Свои пути по свету мостит,
Как люди верят в те слова.
«Так вот в чём хитрость заключалась,
Когда вошли мы в эту дверь! –
Она со смехом отвечала. –
Спокоен ли мой друг теперь,
Когда смог лично убедиться
В том, что ни шерсти, ни копыт
Нет у загадочной царицы,
И стан косою не обвит?»
«Прочь от себя гоню сомненья!
Отныне, – Соломон сказал, –
Тот, кто подвергнет возрожденью
Сей слух, пусть вспомнит этот зал!»
Огонь лампадный с новой силой
В просторном зале воссиял,
И блеск хрустального настила
Уже не так царице лгал.