Она входила в Город Мира,
Ещё не ведая о том,
Что ей, владычице Офира,
Вдали оставившей свой дом,
Судьбой отведены страницы
Писания, куда она
На Суд восставшею царицей
Навеки будет внесена.
Взревели трубы! Ликованьем
Встречали толпы горожан
Преодолевший расстоянья
Царицы Савской караван.
Крас;ты Иерусалима,
Его садов и площадей,
Как в сказке, проплывали мимо
И вновь вставали перед ней.
И стар и млад, мужи и жёны,
Купец и мытарь, чернь и знать,
И книжник, паствой окружённый,
Чтоб гостье почести воздать,
Заполонив собой столицу,
Цветами путь стелили ей
Туда, где ожидал царицу
Мудрейший из земных царей.
«Смотри, – сказал ей Марк, – любуйся!
Весь этот праздник – для тебя:
И это радостное буйство,
И эти горны, что трубят,
И все цветы, что под ногами
Твоих верблюдов смерть нашли,
И эти люди, что цветами
Устлать твой путь сюда пришли!»
«Столь превосходного приёма,
Признаюсь, ждать я не могла, –
Она сказала, – даже дома,
Когда на царский трон взошла!
К чему такое почитанье?
Ведь твоему народу я
Чужда своим исповеданьем –
Иная вера у меня».
«Мой царь – с улыбкой Марк ответил –
Не только властью наделён.
Коль скоро так тебя он встретил,
В гостях тебя рад видеть он.
Взгляни туда! Ты видишь это?» –
Он руку устремил вперёд:
Там, залитый лучами света,
Дворцовый возвышался свод.
Сего творения родитель –
Царь зодчих и учитель им.
Воздвигший царскую обитель
Воспел себя трудом своим.
Владыки Тирского, Хирама
Дар: алавастровый рельеф,
Витая медь, блестящий мрамор,
Ливанских благородство древ.
Тут караван остановился.
Царица спешилась, и к ней
Навстречу некто устремился,
Сойдя с дворцовых ступеней.
Сказать, что он красив был, трудно.
Но в чём мужская красота?
Она – в делах, в поступках мудрых;
Ей не присуща суета.
«Приветствую тебя, царица! –
Он начал. – Несказанно рад
Встречать тебя в своей столице
У приступов дворцовых врат».
И молвил шёпотом царице
Марк: «Ныне путь далёкий твой
На этой встрече завершится –
Царь Соломон перед тобой!»
«Помилуй, Марк, – она сказала, –
Ужель сама не вижу я
Того, к кому свой путь держала
В томящем ожиданье дня,
Когда б свершилась наша встреча,
И я увидеть бы могла
Того, чья мудрость безупречна,
Чья слава мир обволокла».
И к Соломону обращаясь,
Царица отвечала так:
«В поход далёкий собираясь,
Могла ли я в своих мечтах
Об этой встрече, столь желанной,
Нарисовать такой приём?
Ведь мой приход к тебе – незваный.
Что для себя ты видишь в нём?»
«Одно скажу, – ей царь ответил. –
Всему есть промысел Святой.
Сегодня я, возможно, встретил
Ту, что отнимет мой покой.
А может быть, несёшь ты нечто,
Что может жизнь мою сгубить.
Что ж, на земле ничто не вечно.
А значит, так тому и быть».
«С такою лёгкостью об этом
Ты рассуждаешь, не страшась,
Что даже брошенной монетой
Невидимая правит власть?»
И Соломон: «Врагов, друзей ли
Мы выбираем сами. Но!
Всегда ли пахарь знает земли,
Где ляжет хлебное зерно?
И в том для размышлений пища:
Кто в вечном поиске врагов,
Тот непременно их отыщет.
Закон враждебности таков!
Но мудрый тот, кто осторожен.
Найти друзей всегда сложней.
Враг изменить тебе не может,
Предательство – удел друзей.
Скажи сама, что побудило
Тебя на столь нелёгкий труд?
Возможно, даже воды Нила
Себе короче русло вьют,
Чем путь, проделанный тобою.
И вот ты здесь. Открой секрет:
Зачем увидеться со мною
Желала?» И она в ответ:
«Из уст купцов, чьих караванов
Пути легли через Офир,
Я слышала о многих странах,
Чья слава покоряла мир.
Но слава, взятая в сраженьях, –
Не то, чем я восхищена.
Устав от войн во избавленье,
Мной проклята была война.
Иная слава – власть тирана,
Что в страхе держит свой народ.
Своим величием обманным
Кому такой правитель врёт?
А есть и те, кому богатства
Затмили всё, покой отняв.
Се племена – корысти паства;
Их слава – скука для меня.
И вот однажды я узнала,
Что есть страна, в которой царь
Владеет мудростью немалой
И славит некого Творца –
Единого, живого Бога,
В Чьей власти небо и земля.
И стало ясно мне: дорога
Туда проложена моя!
Теперь, когда он предо мною –
Великий царь, царь Соломон,
Я радости своей не скрою,
Что труд мой был вознаграждён».
«Слова мне слышать лестно эти.
И у себя я видеть рад
Такую гостью, – он ответил, –
Что так прекрасна и мудра!»
Он беглый взгляд на Марка кинул,
В глазах вопрос: «Что видел ты?»
Но тот лишь взор отвёл повинный
В оковах жёстких немоты.
Что мог сказать он, коль не ведал
И сам, правдивы ли, пусты
Те слухи, что таит Македа
В одеждах дьявола черты?
Когда же взгляд свой п;днял снова,
Увидел он, что Соломон
Не на него глядит сурово,
А гостью провожает он –
Владычицу страны далёкой,
Чей путь не ведал счёта дням, –
К ступеням, что чредой высокой
Стремились к царственным сеням.
Там, рядом с домом Соломона
Был Божий храм. Его притвор
Хранили две литых колонны,
Сияньем ослепляя взор.
Их имена – Воаз, в ком сила,
И основатель Иахин,
Чья медь горела под Светилом
От постаментов до вершин.